Так вот, чтобы воспользоваться временным исчезновением фактора Орды с северо-востока, чтобы воспользоваться этим в полной мере у Литвы были два важных препятствия. Первое: это относительная слабость самого Великого княжества Литовского, то есть это был очень мощный фактор политической арены своего региона, но при этом, вот только что Великое княжество Литовское было таким монолитным кулаком, которого боялись все, его боялся Тевтонский орден, его боялся Ливонский орден, с ним страшно мучился князь Александр Невский, вообще вокруг все с ним страшно мучились…
Д.Ю. Натерпелись.
Клим Жуков. Натерпелись по полной программе.
И вот как только этот мощный кулак вымахнул из-за литовской за пазухи и взял в свою пятерню больше земель, чем туда помещается, то есть это что – это почти вся Юго-Западная Русь, Литва попала в тот же самый капкан, в те же самые нехорошие условия, в которых была вся Русь – в ней начались процессы феодального разложения. Все эти князья побежали каждый в свою сторону. И поэтому, несмотря на всю величину (от Балтийского моря почти до Чёрного моря), несмотря на явную мощь этого образования, своих сил для того, чтобы, с одной стороны, справиться с Тевтонским орденом, с другой стороны – справиться с Москвой, у Литвы не хватало.
Повторюсь: тут речь идёт не о хотелках князей Литвы, тут речь идёт об объективных процессах, которые велели собирать земли вокруг какого-то центра. И то, что литовские князья занимались собиранием этих земель, с одной стороны – факт, а с другой стороны, говорит о том, что может быть они это не явно понимали, но по крайней мере как-то чувствовали, что вот так это продолжаться не может и объективный интерес уже назрел, и объективные процессы уже пошли, и да, они пытались собрать всё это вокруг себя, что безусловно говорит в их пользу, несомненно.
Выходом из всего этого должен был быть постоянный прочный союз с кем-то, с каким-то сильным соседом, чтобы вместе стать неким решающим фактором в деле собирания земель. И этим очевидным выходом стал конечно брак великого князя Литовского Ягайло Ольгердовича на польской королеве Ядвиге Анжуйской. Потому что династия Пястов, польских королей, прервалась по мужской линии, мы как-то об этом разговаривали в беседе о Грюнвальдской битве 1410 года. (Кстати, тоже напрямую связана с нашей сегодняшней историей.)
Но до того, как Польша и Литва слились в единый альянс (ещё не единое государство, а единый альянс), всему этому предшествовала чудовищно напряжённая феодальная гражданская война внутри Великого княжества Литовского, которая продолжалась с 1381-го по 1392 год. И потом ещё некоторое время после этого, но тут уж скорее был 1937 год – добивание особо буйных участников гражданской войны.
Собственно отсюда происходит второй фактор, который мешал Литве немедленно воспользоваться временным ослаблением Орды – это усиление влияния сперва лично Ягайло внутри Великого княжества Литовского, а потом и усиление влияния Польши на внутрилитовские дела. И усилению Ягайло, который так или иначе тяготел к католической стороне, активно противодействовала юго-западная русская славянская знать, православная естественно. Им это окатоличевание было совершенно ни к чему. И не потому, что они очень сильно не хотели становиться католиками, им так была дорога православная вера (она безусловно была дорога), но эта православная вера, повторюсь ещё раз, была политической программой, обозначением их самости, обозначением их собственных феодальных прав – то есть я православный, моя православная земля, а вы – католики, поэтому, простите, мы с вами по-разному будем жить. Это обозначение политической программы.
Так вот, естественно, когда наметился такой феодальный раскол внутри Великого княжества Литовского, тут же образовался второй вождь, точнее, он не образовался, он никуда не девался, скорее Ягайло образовался, а тут был великий князь Литовский Кейстут.
Д.Ю. Такого не знаю.
Клим Жуков. Конечно знаешь, просто забыл. Это Кейстут Гедиминович, брат Ольгерда Гедиминовича, собственно говоря папа великого князя Литовского Витовта, которого ты точно знаешь.
Д.Ю. Этого да.
Клим Жуков. Вот. Это собственно говоря был его папа, собственно, Витовт Кейстутович.
Д.Ю. Точно, да.
Клим Жуков. Точно. И на всём этом поле Великого княжества Литовского внезапно схватываются две династии – Гедиминовичи и Ольгердовичи, то есть старшая ветвь и младшая ветвь.
У Кейстута и потом вслед за ним Витовта, были такие яркие представители антиягеллонской направленности вообще в Литве. Об этом чуть позже расскажу подробно.
Пока нужно отметить, что можно слышать постоянно какие-то рефрены насчёт того, что юго-западная русская славянская знать выступала за общерусскую освободительную борьбу после татар, и после того, как Дмитрий Донской разбил на Куликовом поле татар, они всё поняли и захотели находиться под властью Москвы. Вот посмотрите, например, Владимир Ольгердович в конце концов из Киева сбежал уже к Василию Дмитриевичу, а до этого Андрей Ольгердович и Дмитрий Ольгердович (это всё братья Ягайло, младшие), они сбежали в конце концов тоже к папе Василия – будущему Дмитрию Донскому, на службу. То есть вся Русь поднялась в едином порыве, все понимали, что после того, как разбили татар, нужно объединяться вокруг православного князя, вокруг Москвы.
Это абсолютно не так. Это не просто натяжка, это ложное представление о прошлом с современных позиций, это неправильно. Потому что князья, как это ни странно, они думали только об одном в первую очередь – о своих интересах, о интересах своего княжества и о своих феодальных правах и привилегиях.
В данном случае юго-западные князья, это в общем довольно характерный пример. Потому что вот только что мы вспомнили героев Донского побоища Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, которые в 1377 году отошли, воспользовавшись феодальным правом отъезда, под руку великого князя Владимирского Дмитрия Ивановича, потому, что их лишили уделов – Полоцкого и Брянского. И они тут же пришли к Дмитрию Донскому (будущему), потому что ягеллонская партия (скажем так, будущая ягеллонская партия, тогда, понятно, были ещё не ягеллоны), которая лишила их уделов, это – их враги, а так как Москва враг Литвы, то это – их союзник. И таким образом, сражаясь на Дону против Мамая (героически сражаясь, по-настоящему), оба Ольгердовича в первую очередь сражались против союзника Ягайло – с Мамаем. Потому что Мамай был союзником Ягайло, и как только в 1381 году Ягайло повёл войну с Кейстутом, который был старше, умнее, сильнее и опытнее, он попал в плен незамедлительно и оказался вместе с матерью в ссылке, в известном местечке Крево, в котором потом много чего ещё произойдёт. Оказавшись в Крево, он выпал таким образом из непосредственной политики и оба Ольгердовича получили назад свои уделы, и немедленно отъехали из Москвы обратно.
Д.Ю. В родные пенаты.
Клим Жуков. В родные пенаты. Вот чего стоит собственно говоря феодальная верность. Им даже по тем временам слова нельзя было сказать – они никого не предали. Они честно выполнили свои обещания – помогли Донскому победить татар в Куликовской битве, рисковали жизнью, сражались, но, когда у них всё сложилось дома – они уехали.
Д.Ю. Я думаю, что тут не то что слова сказать нельзя было, а никому бы и в голову не пришло, что-то говорить, потому что ход событий для всех, наверное, был очевидный.
Клим Жуков. Абсолютно. То есть это сейчас можно как-то их ругать и выдвигать некие оценочные категории. Тогда это было абсолютно нормально, потому что это, повторяюсь, глубоко феодальная эпоха. И люди, живущие в этой феодальной системе, они всё отлично понимали, что вот у ребят случились серьёзные проблемы, они приехали к тебе за помощью, взамен пообещав передать тебе некие свои умения, предложить и помочь. Всё сделали. У них дома всё сложилось, ну слава богу, молодцы. Пока.
Д.Ю. До новых встреч.
Клим Жуков. До новых встреч. А причём не факт, что вы окажитесь на одних баррикадах, совершенно не факт. Такая была жизнь.
Причём интересно, что в 1381 году Кейстут пошёл воевать с Ягайло после того, как он узнал о тайных сепаратных переговорах Ягайло и Тевтонского ордена. Потому что при помощи Тевтонского ордена Ягайло рассчитывал крепить свою власть внутри Великого княжества Литовского, так называемый договор в Довидишкове. А заложил-то собственно говоря Ягайло не кто-нибудь, а тевтонец, тевтонский комтур из Остероде Конрад фон Хохенштайн.
Д.Ю. Конрад Карлович…
Клим Жуков. Гюнтер, прошу прощения. Гюнтер фон Хохенштайн, который в общем пошёл непосредственно против орденского начальства и сообщил Кейстуту о том, что Ягайло договаривается с его начальством у него за спиной. А всего лишь потому, что Хохенштайн был близким другом Кейстута и крёстным папой его дочери Дануты. То есть казалось бы – матёрый язычник Кейстут и орденский комтур (между прочим, монашеский чин), немец, верный католик, но, однако вот так.
Ещё одним важным поводом для столкновений интересов в регионе была долгая мучительная война и вообще борьба, целая серия военных и политических конфликтов между Польшей и Литвой за Галицко-Волынское наследство. Потому что с пресечением прямой линии Романовичей, то есть потомков Романа и Даниила Галицкого, оказалось, что пока они там женили своих сыновей и дочерей на западных соседях – на венграх, на поляках, на литовцах там оказалась масса прямых наследников. И с 1340-ых годов по 1392-ой Польша с Литвой бодались за Галицко-Волынское наследство.
И вот эта самая гражданская война, которая разразилась в 1381 году, это был очередной виток, когда стали делить Волынь и Галич, это была такая одна из разменных монет.
Первый клубок, первый узел противоречий, который толкнул Витовта в степь, как мы уже видим, завязывается на Западе. Тут важнейшую вообще роль играли тевтонцы. То есть тевтонцы в том числе виноваты, по крайней мере опосредованно, в том, что Витовт оказался со своими войсками в степи, в 1399 году.
На первом этапе гражданской войны в Литве тевтонцы активно поддерживали Ягайло, потому что он обещал им отдать Жемайтию, а если мы посмотрим на карту, то Жемайтия – та самая литовская территория, исконная, которая лежит на берегу Балтийского моря между Пруссией (то есть Тевтонским орденом) и Ливонией (то есть ливонским ландмайстерством Тевтонского ордена), не давая обеим территориям соединиться наземным коридором воедино. Это была главная головная боль и главная задача Тевтонского ордена вообще – соединиться со своими ливонскими владениями. Если бы они соединились – все бы хлебнули горя вокруг.
Значит, как мы видели, Кейстут ловко изловил Ягайло и отправил его в Крево.
Д.Ю. Крево – от слова «кровь»?
Клим Жуков. Видимо, да. Там стоял Кревский замок, то есть, видимо, «Кровавый» замок, и кстати говоря очень говорящее прозвище в результате оказалось. Потому что для литовцев, и особенно для Ольгердовичей и Гедиминовичей, это место вдруг оказалось очень знаковым.
И Кейстут ведёт очень удачное контрнаступление против Ордена. Он вторгается в Пруссию, разоряет замок за замком и некоторое время немцы терпят поражение за поражением, но Кейстут совершенно не учитывает того, что у Ягайло есть вполне представительная партия сторонников, он вместо того, чтобы нападать на Орден, должен был сначала с ними разобраться. С ними он не разобрался. Он, не знаю, понимал или нет, но видимо не имел возможности. Просто, как только он пошёл воевать с Орденом, немедленно в Новгороде-Северском вспыхивает восстание, которое поднял новгород-северский князь Корибут, в крещении Дмитрий Ольгердович, собственно, брат Ягайло.
Д.Ю. Братишка.
Клим Жуков. Братишка, да. А в это время в Вильно, то есть в столице Великого княжества Литовского поднимается восстание против Кейстута, которое инициировала немецкая община, которая проживала в Вильно.
Д.Ю. Всё, как сегодня, блин, туши свет.
Клим Жуков. Причём, там вообще кто начал-то всё это безобразие. Ткачи! Просто профсоюз ткачей… ну цех, естественно, это я так шучу, про профсоюз, вышли на улицу со словами «Банду геть!».
Д.Ю. Не можем терпеть больше.
Клим Жуков. Не можем. И всех обстригли ножницами немедленно и заткали.
Кейстут, он как решительный человек не мог на это просто так смотреть и несмотря на то, что у него всё войско было раздёргано по тевтонскому фронту, он развернулся и пошёл в первую очередь на Новгород-Северский, имея в виду потом зайти в Вильно. Но, однако у него было слишком мало войск и он терпит поражение у Трок. Собственно, он даже не терпит поражение, он терпит в итоге поражение, самое главное – дипломатическое, потому что собирается в конце концов после долгих манёвров и боёв разной степени успешности (причём в основном Кейстуту доставалось), он собирает основные силы, то есть своего сына Витовта и своего брата Любарта Гедиминовича.
3 августа у Трок (это собственно родовое поместье Витовта, там, где потом поставили Трокайский замок) они сталкиваются с объединёнными войсками Ордена и Ягайло, ведёт их собственно сам Ягайло и Великий Магистр Ордена. Как разумный человек, Кейстут видит, что шансов у него никаких, потому что у него армия сильно меньше. И он идёт на переговоры, в чём, конечно, была очень большая ошибка. Как говорил, по-моему, Уинстон Черчилль,
«тот, кто унижению предпочтёт войну, получит и войну, и унижение». Вот у нас Кейстут не захотел, видимо, воевать и под гарантии безопасности, которые ему дал лично Ягайло, пошёл на переговоры, был немедленно схвачен (вместе со своим сыном Витовтом) и отправлен в Крево.
Д.Ю. Так…
Клим Жуков. В Кревский замок. Как мы помним, в Кревском замке через некоторое время Кейстут трагически самозадушился. И, кстати, что очень интересно, его нашёл такой ещё один видный персонаж литовской истории Скиргайло Ольгердович, ещё один брат Ягайло. Как говорят польские хроники и в общем как говорит логика развития событий, конечно его удавили.
Д.Ю. Но всем сказали, что он самоликвидировался.
Клим Жуков. Повесился два раза и три раза выстрелил себе в голову из бомбарды. Потом утонул.
Ну а Витовт вынужден был бежать, потому что оставаться в руках настолько экспрессивного родственника было смерти подобно. Потому что родственников ещё у Ягайло было много, всех ему было не перебить, поэтому одним Витовтом он конечно мог пожертвовать. Что характерно – оба росли вместе и были друзьями, когда-то.
Д.Ю. Вон оно как вышло.
Клим Жуков. Да, вышло оно вона как.
Но Витовт не растерялся и стал просить поддержки у недавних врагов – у тевтонцев, обещая им выполнить то, что обещал выполнить Ягайло – то есть отдать Жемайтию. Ягайло конечно, как только он победил своих родственников, ничего выполнять не стал, чем тевтонцы были изрядно недовольны. А Витовт сказал, господи, только дайте этого гада добить, я вам Жемайтию отдам, Кемскую волость, всё, что хотите. Но так как у тевтонцев вариантов никаких не было…
Д.Ю. Эбересинг ю вонт.
Клим Жуков. Бум-бум, долго-долго.
Я не думаю, что тевтонцы в самом деле дословно доверяли этим двум лихим людям (в плохом смысле – лихим), но у них вариантов не было, им нужно было забирать Жемайтию. Просто так туда идти воевать – это значит, что ты будешь воевать одновременно и с Литвой, и с Польшей.
Д.Ю. Тяжело.
Клим Жуков. Это уже пробовали, получается плохо. Конечно в конце XIV века Орден находился на пике могущества, но они и дальше собирались там находиться, для чего нужно было применять дипломатию.
И Витовта принимают. Витовту выделяют удел в Ордене, он становится одним из видных военачальников и начинает войну против Ягайло с помощью тевтонцев и естественно своих сторонников внутри Литвы, которых было полно, их всех нужно было или сажать, или топить, или что-нибудь ещё, потому что там ровно половина этой Литвы, это были люди, настроенные провитовтовски, а не проягайловски.
Ну а Ягайло, видя такое безобразие, то есть он только что кинул тевтонцев, у него сбежал Витовт, который собирается мстить за папу между прочим, что не шутки… и Ягайло вдруг понял, что что-то тут не так… и он пошёл дружить с Дмитрием Донским, против которого недавно воевал в союзе с Мамаем. И уже готовилось бракосочетание Ягайло и Софьи Дмитриевны, дочери Донского, он уже готовился принимать православие, от ужаса.
Но тут Витовт, как хитрый человек, он попытался договориться с Ягайло. Вместо того, чтобы воевать, они начинают вести тайные сепаратные переговоры за спиной и у Москвы, и у Тевтонского ордена в 1384 году. Витовту должна была отойти его отчина Троки, а также Волынь и Луцк, а Ягайло должен был получить Галич и признание своего старшинства. Но Троками владел тот самый Скиргайло Ольгердович и просто так Витовту отдать Троки не получалось, потому что нужно было куда-то девать Скиргайло.
А Скиргайло это был как раз свидетель того, что Кейстут умер сам, потому что это он его нашёл, а если бы вдруг Скиргайло куда-нибудь дели насильно из Трок, он бы всем рассказал, что, извините, я ошибся, это на самом деле вот этот вот придурок удавил, то есть Ягайло. Поэтому с ним приходилось считаться. Кроме того, это был Ольгердович, это был наполовину Рюрикович, это был очень сильный князь, он мог, во-первых, организовать политическую акцию, а во-вторых, под словами «отомстим за родного дядю (Кейстута)» поднять народ на войну феодалов. Поэтому с ним просто так сделать ничего было нельзя, приходилось договариваться.
Так вот, договорились так, что как только Витовт или Витовт и Скиргайло вместе отнимут Полоцк у Андрея Ольгердовича, героя Куликовской битвы, то туда уедет Скиргайло, а Троки пускай забирает Витовт. Причём обо всём этом не знали, ни тевтонцы, ни Москва, ни их прямой подчинённый – Андрей Ольгердович (потому что по феодальному праву он был их вассалом).
И вот в 1385 году свершается знаменательное событие – заключается Кревская уния, в том самом замке Крев, которая объединила Литву и Польшу в единый альянс и должна была зафиксировать итоги войны 1381-1384 годов. Однако, ничего она не зафиксировала по факту, эта Кревская уния. Естественно Кревская уния в первую очередь была связана с тем, что Польша и Литва объединяются на основе того, что Ягайло выходит замуж, то есть женится на королеве Польши Ядвиге Анжуйской. Я так оговорился, что «выходит замуж», это не просто так, потому что Ядвигу Анжуйскую, она же как ни странно догадаться – девушка, а девушка в Польше править не может, поэтому её, пока она не вышла замуж за Ягайло, писали, как «король Ядвига». Ну что делать, если она баба!
Д.Ю. Решение.
Клим Жуков. А больше никого нет! Поэтому писали «король Ядвига». Все очень смеялись, я думаю.
Но в итоге Кревская уния, да, она положила начало, но ничего не решила по факту, потому что Троки Витовт не получил, тевтонцы остались недовольные. Ну и Витовт, недолго думая, опять переметнулся к немцам.
Д.Ю. Как в анекдоте про Мазая: зайцы голодными остались и с ребятами такая фигня получилась…
Клим Жуков. Да, но тут же надо понимать, что отнимать Полоцк у Андрея Ольгердовича придётся военной силой, а это не факт, что получится, а если получится, так Ольгердович опять убежит в Москву, например, или, кстати говоря, к тевтонцам. Нужно было как-то тонко действовать, поэтому ничего у них не получилось и в 1389 году начинается новый акт войны. То есть Литва была разодрана буквально вдребезги. Более или менее успешно вёл войну (с помощью Ордена) Витовт. Ему опять выделили удел, дали ему личную резиденцию, орденский замок. Он там прямо заведовал некоей орденской территорией.
И он сумел вынудить Ягайло пойти на некоторые договорённости, которые естественно в первую очередь, помимо официальной части, имели ещё секретный протокол. Потому что весной 1392 года оба правителя стали готовить секретный Островской договор по названию местечка Островно около Лиды.
Д.Ю. Пакт.
Клим Жуков. Да, Ягайло-Витовтроппа. Так вот, весной они начали тайно договариваться о том, что они будут делать и кому что отойдёт. Опять же, ни Москва, ни Орден ничего об этом не знали.
И вот, к Витовту приехало вдруг орденское посольство. Внутриорденское посольство, по каким-то делам. Он их немедленно всех арестовал, сжёг к чёртовой матери все замки, которые ему принадлежали, не принадлежали, а находились около него, во всяком случае, все деревянные, и открыл войну на стороне Ягайло.
Д.Ю. Какая там «Игра престолов», ёлы-палы…
Клим Жуков. А немцы, естественно, не растерялись и тут же взяли в плен брата Витовта Жигмонта Кейстутовича, где он пробыл аж до 1398 года в тюрьме.
Д.Ю. Однако. Ну хоть условия содержания приличные были?
Клим Жуков. А кстати бог его знает, потому что если его посадили в какую-нибудь каменную башню, он там мог вообще здоровья лишиться, за такое-то время. Это же получается четыре года на тюрьме, ничего хорошего.
Д.Ю. Тогдашней…
Клим Жуков. Да. Ничего хорошего.
И 4 июля, ровно на День независимости Америки, 1392 года официально подписали Островской договор, который утвердил все эти самые секретные положения: Витовт получал Троки, Скиргайло в качестве компенсации Киев, а Галицко-Волынская земля по факту прекращала своё существование, потому что Галич ушёл Польше, в виде Галичины, а Волынь – Великому княжеству Литовскому. И всё, после этого история этого княжества прекращается. В общем, из-за далёкой стратегической ошибки Романа Даниила Галицкого в выборе династических наследников – устроение браков своих детей.
Д.Ю. А больше про этого человека в данной саге ничего сказано не будет, да?
Клим Жуков. А вот про эту землю несчастную и Галичью Волынь будет сказано.
Так вот, тут же тоже всё было не совсем так радужно, потому что с одной стороны – да, все помирились опять, подтвердили вроде бы Кревские соглашения, но тут же выяснилось, что Ягайло не может крестить Юго-Запад. А Кревские соглашения, Кревская уния 1385 года имела однозначные обязательства Ягайло перед польской знатью – привести к полному окатоличеванию всю Литву. То есть Киев, Галич, Волынь, Новгород-Северский, Чернигов, Трубчевск и так далее. Ну а как он это может сделать? Да никак фактически. Естественно поляки были недовольны.
С другой стороны, а как отдать, например, Киев Скиргайле в качестве компенсации за Троки, потому что в Киеве сидит Владимир Ольгердович, и он никуда оттуда уходить не собирается. Потому что сидит он там не просто так – он получил Киев после битвы на Синих Водах 1362 года, где литовцы разбили татар первый раз, трёх татарских царевичей, один из которых носил хорошее татарское имя Дмитрий.
Д.Ю. Димон.
Клим Жуков. Да. Ну это был непонятно кто, собственно говоря. Это была частная инициатива двух татарских царевичей, которые, видимо, подтянули безудельного русского князя к этому мероприятию, скорее всего, потому что татарин вряд ли мог носить имя Дмитрий в то время, когда они уже все были мусульманами.
То есть с Владимиром Ольгердовичем пришлось бы воевать за Киев. И они начали воевать, то есть Скиргайло открывает вообще военные действия, попутно захватывая, кстати, Смоленск в 1396 году.
В это время активнейшую роль во всём этом противостоянии играла Русская православная церковь. Я напомню: несмотря на то, что половина Руси была под Литвой, у нас была единая метрополия. Назывался официальный глава русской церкви митрополит Киевский и Всея Руси. А митрополит Киевский и Всея Руси Киприан, наследник митрополита Алексея на этом престоле, уехал в Москву, ясно показав своё (а раз своё, то и официальное церковное) отношение ко всем происходящим процессам. И кстати, есть ненулевой шанс, прослеживающийся из источников, что ставленник Киприана в Киеве Федот в конце концов отравил Скиргайло. Киприан был, наверное, одним из проводников сближения Витовта и Москвы – то есть сначала Дмитрия, а потом и Василия. С одной стороны. Про другую сторону – чуть позже.
Собственно говоря, в 1392 году, сразу после заключения Островского договора Витовт начинает громить всех своих политических противников. И даже недавних союзников, которые вдруг оказались с ним по разные стороны баррикад. Потому что, например, Дмитрий Корибут Новгород-Северский Витовтом разгромлен, хотя совсем недавно, казалось бы, у них были общие интересы. И в общем вся Черниговщина, весь Новгород-Северский оказываются под непосредственной властью Витовта, потому что везде рассажены его наместники или непосредственно князья, после военных поражений или просто устрашённые его мощью, оказываются его прямыми подчинёнными.
Очень важно: в 1398 году Витовт идёт на колоссальной важности стратегический шаг – он заключает Салинский договор с Тевтонским орденом, по которому наконец передаёт Ордену Жемайтию. Просто взял и отдал огромный кусок…
Д.Ю. Кемская волость – забирайте!
Клим Жуков. Это не Кемская волость, это всё равно, что если бы мы, например, по договору отдали, ну не знаю… немцам Ленинград и ближнее Подмосковье. Потому что это вообще-то сердце литовской земли, то, откуда она происходит. И он её отдаёт. И это конечно был колоссальной важности и дальновидности политический шаг, потому что с одной стороны, он расплатился с немцами – он выполнил договор, ещё который на себя Ягайло взял, подтянув таким образом всех наследников великого княжения литовского на обязательства. И он выполняет эти обязательства. Но он отлично понимает, что как только там окажутся тевтонцы, в Жемайтии, это сразу гражданская война в Жемайтии, партизанская война в Жемайтии, и поэтому им будет некоторое время точно не до Литвы.
С другой стороны, отлично понимал, что как только Орден пойдёт соединяться двумя своими частями через Жемайтию, на это не смогут не реагировать поляки, они обязаны будут реагировать, потому что прямая им угроза. И таким образом, ещё и поляки туда отвлекутся, а он останется один, надолго и сам по себе, вполне основательно потом рассчитывая Жемайтию просто забрать.
Д.Ю. Хитрый…
Клим Жуков. Параллельно он заручается помощью младших Ольгердовичей, собственно Дмитрия и Андрея, потому что Дмитрий получает свой родной Брянск, а когда умер Скиргайло Витовт спокойно отдал Андрею Полоцк назад, потому что ну в чём теперь проблема…
Д.Ю. Сумасшедший дом, слушай.
Клим Жуков. И таким образом Витовт остаётся кем – а единственным вообще вождём юго-западной княжеской боярской верхушки, которая борется с усилением влияния Польши и лично Ягайло.
Д.Ю. Ловко.
Клим Жуков. Он оказывается на белом коне вождём всех православных. Вдруг. Но нужно это было ровно для одной цели, потому что он совершенно формально подчинялся Ягайло, признав его старшинство по Островскому договору, так как Ягайло получил почётный титул верховного князя Литовского, а великим князем Литовским до самой своей смерти должен был оставаться Витовт. И только когда он умрёт, Ягайло (или его наследники) получали Литву. Судя по всем дальнейшим действиям, Витовту это было абсолютно не надо. Вот этот вот манёвр с Жемайтией, это однозначное указание на то, что он готовился к новой войне с Ягайло.
И в третий раз замечу, что довольно долгие успешные действия Витовта обусловлены конечно тем, что может быть сам того не зная, но он оседлал объективные экономические процессы, которые вели к централизации русских земель. Кто-то должен был это сделать. И вот, с одной стороны, на волне летели сначала Дмитрий, потом его сын Василий, потом Иван III, потом Иван Грозный, а тут – вдвоём на серфингах этой централизационной волны катались Витовт и Василий в данный момент.
И вот тут-то как раз завязывается второй узел противоречий, который должен был решить вообще всю расстановку сил в регионе и решить, кто будет здесь властвовать, вокруг кого будет объединяться Русь. Потому что третьим важнейшим фактором влияния в этом регионе естественно была Золотая Орда.
Сейчас мы себе плохо представляем, потому что, когда говорят: «Литва», мы себе сразу представляем школьный атлас и мы понимаем, что Литва – это Прибалтика, а Орда – это Поволжье, Заволжье, в общем, довольно далеко.
Д.Ю. Ташкент.
Клим Жуков. Ташкент, Амударья, Сырдарья, слушай, Аральское море…
Немножко не так, потому что Орда в это время – это Крым, прикрымские степи, в общем то, что непосредственно с юга примыкало, например, к Киевщине, Черниговщине. То есть вот там, за Сулой, за Псёлой, это уже начиналось Дикое Поле по большому счёту, т.е. то, откуда могли как через открытые ворота в любой момент приехать татарские орды. И приезжали.
Как я уже сказал в начале, тут сработал спусковой крючок – когда Дмитрий Донской разбил Мамая. Вслед за этим в пустоту политическую устремился Тохтамыш, который собственно говоря с Мамаем окончательно покончил на реке Калке, той самой. Потом, как я уже говорил, как мы все знаем, Мамай погиб в Крыму. После чего, в 1382 году Тохтамыш берёт штурмом и сжигает Москву, вроде бы на время восстановив московско-ордынский даннический статус кво. Вроде бы ничего не было – сместили Мамая, вместо него пришёл Тохтамыш, разбил Москву и всё вроде бы вернулось на место. Эти побили тех на Куликове, этих – под Москвой и всё в порядке. Вроде бы всё утихомирилось.
Но тут конечно вмешался железный хромой Тимур Ленг, потому что Тохтамыш был его ставленником. Тимур не имел права на ханский престол, не мог быть ханом, потому что он не был чингизидом, но он ловко женился на девушке из рода чингизидов и как зять имел право всем властвовать. А так как сил у него было неизмеримо больше, чем у Тохтамыша, он Тохтамыша собственно говоря двинул на престол Золотой Орды, и в общем, когда тот попытался отложиться, естественно пришёл вслед за ним. Стал его бить и побил его вполне успешно.
И вот одним из важных действующих лиц и непосредственно проводником воли Тамерлана был ещё один будущий герой ворскленской истории эмир Едигей.
Д.Ю. Знакомое.
Клим Жуков. Всем знакомо. Это вообще одна из знаковых фигур русской имперской советской истории, потому что это, во-первых, основатель отдельной Ногайской Орды, династии Ногайских ханов и конечно же это прародитель князей Юсуповых и Урусовых, а также всех людей, которые сейчас в России носят фамилию Эдигея, вы наследники Едигея, потому что правильно он звучит конечно Эдигей, а Едигей – это всего лишь русская его транскрипция. Это конечно удивительный человек и судьба его удивительна, потому что он оказался у Тамерлана и воевал за него долгое время, сначала как командир низкого звена, потом поднялся до темника в итоге и при дворе он познакомился с Тохтамышем, они какое-то время воевали вместе. И тут Едигей стал воевать против Тохтамыша.
Настолько всё тёрлось друг о друга, что просто удивительно. Как арабский историк ибн Арабшах описывает Едигея:
«Среднего роста, плотного телосложения, чрезвычайно смугл лицом и страшный на вид, обладатель высокого ума и щедрости, а также хитрой улыбки, меткой проницательности и тонкого чувства юмора.»
Д.Ю. Так и написано?
Клим Жуков. Около того, боюсь соврать, но в общем, щедрый, страшный, смуглый…
Д.Ю. Весельчак.
Клим Жуков. Весельчак, да. Он на самом деле зажигал так в итоге, что вообще трудно это недооценить или переоценить, это конечно был великий человек своего времени и своего региона, это был настоящий средневековый царедворец. Я любуюсь в том числе и этим парнем тоже.
Когда Тимур разбил в основном Тохтамыша, добивать его поехал собственно Едигей, который отпросился у Тохтамыша в Золотую Орду с тем, чтобы окончательно привести её под руку великого Тамерлана и набрать там войско в его пользу. Однако, естественно поехал он туда править сам, так как он тоже править не имел никакого права, потому что, а кто он такой, он не чингизид. Он привёз с собой своего ставленника Темир Котлыг, который у нас как Тимур Кутлуй в русских летописях звучит и, кстати, которого польские источники хором, начиная с Яна Длугоша, путают с Тамерланом, потому что и тот Тимур, и этот Тимур. Ну какая разница, господи…
Д.Ю. Все они там Тимуры.
Клим Жуков. Все они Тимуры и в общем, для Яна Длугоша конечно вся эта братия конца XIV века была из категории людей ниже средней рукопожатности, потому что он не сильно в них разбирался в итоге.
Так вот, приволок он с собой Темир Котлыг и посадил его на золотоордынский престол. С простым основанием – а какого чёрта ты делаешь, дорогой Едигей. А всё просто – потому что Темир был племянником Урус-хана, который во время Великой замятни с 1372-го по 1375 год занимал ханский престол в Золотой Орде под рукой Мамая. И тут, так как в 77 году XIV века Урус-хан умер, Едигей сказал, а это его племянник, это его наследник, заткнитесь все, он у вас будет ханом. И он стал ханом, а Тохтамыш, разбитый вдребезги войсками Едигея, с остатками своего двора, видимо, с остатками войска, какое он вообще смог наскрести, то есть последними верными людьми, ему деваться было некуда – бежать в Крым ему было нельзя, потому что только что там был Мамай, как это получилось, он помнил (собственно говоря от него туда Мамай бегал) и поэтому он бежал в Литву, к Витовту.
И вот, мы возвращаемся во двор Вильно. Потому что Тохтамыш – это было последнее звено цепи, которого не доставало вообще Витовту. Витовт Тохтамыша принимает, и они с ним договариваются. Судя по всему, Тохтамыш выдаёт Витовту ярлыки, в которых гарантирует полную свою поддержку и союз, если он сможет посадить его обратно на престол в Золотой Орде. Ну а теперь, до обретения настоящего могущества, Витовту оставался пустяк – разбить Едигея.
Д.Ю. «– Как вам сюжет? – Честно? – Честно. – Гениально.» Атас блин…
Клим Жуков. Идеологический контекст получался для Витовта совершенно атомный и говорит сам за себя, потому что литовцы уже били татар 1362 году на Синих Водах на реке Синюхе, а в 1380 году москвичи с друзьями разбили татар же на Дону. И во всём этом участвовали прямые подчинённые (теперь уже подчинённые) Витовта – Ольгердовичи, Андрей и Дмитрий. А ведь Ольгердовичи для Литвы то же самое, что и Рюриковичи для Руси, это очень важные фигуры. То есть они тоже уже ещё раз били татар, но уже вместе с москвичами, но тем не менее, они же тоже били их.
Но в 1382 году Тохтамыш возвращает Русь в исходное данническое положение: снова Северо-Восточная Русь вынуждена платить дань Орде, уже безо всяких – столица взята, сожжена. И вот вдруг, оказывается, что Витовт со своей руки сажает Тохтамыша обратно на ханский престол в Орду. И таким образом он оказывается одновременно наследником общерусской и общелитовской антиордынской борьбы, потому что он разбивает ордынца Едигея, и при этом идеологическим наследником Тохтамыша, который разбил Москву.
Д.Ю. Пипец…
Клим Жуков. Ну а экономической и политической подоплёке идеологическая в общем почти идентична, потому что если Витовт получает на Востоке такого союзника (ну или по крайней мере вооружённый нейтралитет в свою пользу), как Тохтамыш, то он имеет абсолютно развязанные руки – потому что ему ни с юга, ни с востока уже ничего не угрожает. Он может всё своё внимание обратить на борьбу с Москвой. Прошу заметить – не с Ягайло, а в первую очередь – с Москвой, потому что он специально вот этим самым Салинским договором развязывает себе руки на западе, чтобы можно было себе отхватить максимальное количество земель от стремящейся к единому центру Руси, выступая таким образом тем самым центром, куда стремятся все русские земли.
При такой идеологической подоплёке у него на это были абсолютно все шансы, потому что князья к нему бы пошли. У нас всё русско-литовское пограничье между Владимирской Русью и Литвой, это были спорные земли. Тот же Смоленск, например, только что взятый. И все эти маленькие княжества (и не очень-то и маленькие), они бы немедленно отошли под руку Витовта. Не известно, что там стало бы с Москвой, но по крайней мере до Твери Витовт имел шансы усилиться и ничего бы Василий не смог сделать, потому что по крайней мере на первых этапах, пока ещё Тохтамыш помнил, кому он обязан и был связан с ним какими-то договорами, он всегда мог неплохо развлечь войска Василия на восточной границе. Ещё неизвестно, что бы из этого получилось, потому что Куликовская победа была совершенно недетерминированная, она могла не повториться, для этого нужно было сложить сразу очень много факторов в одном месте.
Ну а как только Витовт получал такое подкрепление со стороны Руси, он откладывался от Ягайло и открывал новую войну, становясь таким образом независимым повелителем Великого княжества Литовского, основателем новой династии. И в общем именно в этом месте, в случае успеха Витовта на всех направлениях, вся наша история могла пойти абсолютно по-другому. У нас сейчас была бы столица не в Москве, а в Вильнюсе. И назывался бы Вильнюс не Вильнюс, а Вильно. Другое дело, что мы с этой столицей до сегодняшнего дня могли бы не дожить.
Да, а тут Никоновская летопись, очень интересно, кстати, которая рассматривает эту историю очень подробно (напомню: летопись XVI века), озвучивает программу Витовта удивительным прямо скажем образом, а именно, как будто Витовт говорил:
«Пойдем пленити землю татарьскую, победим царя Темир-Кутлуя, возмем царство его и разделим богатство и имение его, и посадим во Орде на царстве его царя Тахтамыша, и на Кафе и на Озове, и на Крыму и на Астрахани, и на Заяницкой Орде, и на всем примории и на Казани, и то будет все наше и царь наш…»
То есть тут Витовту приписывается то, что делал Василий III и Иван Грозный, то есть занять Казань, занять Астрахань и занять вообще наследство Золотой Орды. Витовт на такое не претендовал, он претендовал да, на наследство Золотой Орды, но на Руси, потому что Русь была когда-то частью Золотой Орды.
Д.Ю. А вот этот «Кутлуй», это что такое?
Клим Жуков. Темир-Кутлуй?
Д.Ю. На каком языке?
Клим Жуков. Это я не знаю, как переводится, честное слово. Но «кутлуй», это вообще по-русски, русская транскрипция, так он Темир Котлыг. Надо у коллег татарского языка спросить. Темир – это Тимур.
Д.Ю. Это «Железный» вроде как.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Ну у нас же он хромой был.
Клим Жуков. Да, Тимур Ленг – это «хромой».
Д.Ю. «Железный Хромец».
Клим Жуков. Да. Этот – просто Железный.
Д.Ю. Кто такой «Кутлуй»?
Клим Жуков. Не знаю. Честное слово.
Д.Ю. Обидное что-нибудь?
Клим Жуков. Непонятно, но факт в том, что Едигей в своём регионе выступил ровно вторым изданием Мамая, он занялся ровно тем же, чем занимался Мамай – принялся ставить царьков на трон как хотел. Но об этом чуть позже, когда будем говорить про последствия сражения.
Итак, разбитый Тохтамыш с остатками войска и двора оказался у Витовта и естественно Темир (и устами его говорил несомненно Едигей) потребовал выдать Тохтамыша. Это было абсолютно неизбежное требование, потому что вся степь, всё Поволжье внимательнейшим образом смотрели на то, что будет делать Едигей и его ставленник, потому что вся местная наша степь обоих воспринимала как узурпаторов, которым подчинялись просто по факту подавляющего военного превосходства. Только что к ним приходил Тамерлан – все знали, чем это может закончиться. Но Тохтамыш-то был чингизид и законный царь, а эти были – два узурпатора и по сути опираться более или менее прочно Едигей мог только на соплеменных ногаев. Все остальные, даже не при малейшей слабости, а тени слабости, немедленно начали бы от него бежать, поднимать восстания и что-нибудь ещё такое делать. Он должен был показывать себя максимально жёстким правителем. И я уж молчу, что наличие живого Тохтамыша – это вообще была прямая угроза, потому что, ещё раз повторюсь, это законный царь-чингизид, у которого все права на престол Золотой Орды, в отличие от этого ставленника Кутлуя, Кутлыги…
И конечно было выдвинуто требование отдать Тохтамыша, а это был идеальный повод для войны, потому что Витовт по феодальному праву вступал в союз с законным царём Золотой Орды и вступал в войну за его интересы. Пока шли переговоры, а переговоры шли напряжённые, потому что Едигею в общем не улыбалось ещё раз с кем-то драться, хотя конечно он был готов к этому, как настоящий степной воин, но как опытный политик он понимал, что лучше обойтись без этого, просто отдайте мне Тохтамыша, я с вами вообще ничего делить не собираюсь, где вы и где я. Тем более, что он, наверное, знал, какие дела у Витовта там творятся. Мы только что про это немножко поговорили, я думаю, что Едигей был осведомлён чуть-чуть подробнее.
А в это время Витовт конечно собирал войска (как и Едигей). Помимо того, что он объявил некую мобилизацию своей земли, 18 мая 1399 года войска начинают прибывать в Киев, он попытался договорится с тевтонцами, чтобы они оказали ему, как союзники по Салинскому договору военную помощь. И тевтонцы её оказали, по разным источникам они прислали не то сто рыцарских копий, не то сто человек всего. То есть если сто копий – это не более трёхсот человек. Но в общем тут не очень понятно, их могло быть и в самом деле только сто человек. И мне, честно говоря, в это верится больше, просто потому что драка в этой степи была тевтонцам вообще не нужна, но обозначить своё союзническое благосклонное участие как раз таким символическим контингентом в сто человек было можно. Тем более, что, если они победят, можно было ещё и заработать, пограбить, тот же Тевтонский орден получает вполне конкретные политические преференции – вот смотрите, мы тоже участвовали.
А поляки, которые становились отныне единым государством, по крайней мере единым альянсом с Литвой, вообще, как королевство отказались в этом деле участвовать, Ягайло не захотел. Но, правда, как потом будет неоднократно в польско-литовской истории до самой Люблинской унии 1568 года, разрешил всем желающим добровольцам, волонтёрам ехать в степь воевать за славу и процветание.
И из Подолья выезжает такой польский вельможа Спытко Мельшитинский (Спытко из Мельштина), который ведёт с собой, опять же не очень понятно, не то 400 копий, не то 400 бойцов, мы не знаем. Если 400 копий – то это 1200 человек приблизительно, потому что в это время средний размер копья – это три человека. Или 400 бойцов. В общем, четыреста бойцов, это вообще много, это нормальный размер рыцарской тяжелоконной хоругви, которую мы видим, например, на Грюнвальде. Это даже немного больше, чем средний, это много – четыреста человек. Я, честно говоря, в тысячу двести слабо верю, не вижу просто оснований для этого, чтобы из одного этого самого Подолья, под руководством одного Спытка поехало 1200 человек, это очень вряд ли, это редкий случай, когда под руководством не князя, не герцога собирались такие силы. Думаю о 400 поляках и 100 немцах приблизительно.
Вычислить количество бойцов со стороны Витовта мы даже примерно не можем, объективно не можем. Почему, потому что не знаем, кто участвовал в битве. Мы знаем сообщения Новгородской первой, Новгородской четвёртой, Софийской первой летописи, Львовской, Ярмолинской, Никоновской летописи, сообщение Яна Длугоша в «Истории Польши», Слуцкой летописи, сообщение Иоганна фон Поссильге, «Хроника» Мацея Стрыйковского. То есть масса источников, но ни один источник не перечисляет ни поимённо всех князей, ни даже воинских корпораций каких городов туда выезжают.
Д.Ю. Почему? Это незначительное событие было?
Клим Жуков. Это очень значительное событие. Но поимённо мы не видим ни одного перечисления. Видимо, в тот момент были документы просто, в которых все были перечислены, и все желающие могли туда посмотреть. А в летописи рассказывается совсем не о том, а о том, какое значение имеет данное событие. Про значение там много чего сказано, а про то, кто туда поехал – нет. Зато упоминаются убитые князья в данном мероприятии. И максимальный их состав это 18 человек. При этом, Никоновская летописи пишет о 50 славянских князьях, которые поехали на Ворсклу.
Д.Ю. Может, ошибка?
Клим Жуков. Да, потому что Новгородская четвёртая летопись пишет о том, что там погибло 74 славянских князя. И 50, и 74 – это абсолютно фантастические сообщения, потому что если бы там погибло 74 князя, то вся история Великого княжества Литовского на этом кончилась, там просто не осталось бы князей. Просто все половозрелые и даже не очень половозрелые и престарелые князья должны были погибнуть на Ворскле, как-то там оказавшись.
И более того, ряд источников упоминает там наличие валахов, то есть молдаван, но ни одна молдавская летопись, ни один источник не говорит о том, что они куда-то ездили воевать.
Д.Ю. Румыны, да?
Клим Жуков. Да. Они всегда очень точно упоминали о набегах из степи (потому что это их сильно беспокоило) и о любых конфликтах с татарами. Но тут молчание полное.
Д.Ю. Интересно.
Клим Жуков. Поэтому, скорее всего, их там не было.
Собственно, я в вычислении сил хочу предложить опереться на более или менее хорошо документированный Грюнвальд, который случится с теми же самыми действующими лицами всего лишь через 19 лет.
Д.Ю. Так…
Клим Жуков. Как мы знаем, Ян Длугош тщательно переписал все польские и литовские хоругви, вычислив в литовском строю 40 хоругвей. Помню, когда мы говорили о Грюнвальде, мы вычисляли среднее арифметическое, число каждой хоругви это 400 человек, но это абсолютно смелая аппроксимация, потому что мы видели, что хоругви бывают по 50-60 человек, а бывают по 500-800 человек, и вот в каком количестве приехали хоругви в 800 человек, а в каком – по 50, очень трудно определить. В каком-то таком общем среднем, их конечно было меньше, не 400 человек, мы точно не знаем сколько, но скорее всего меньше. И если в Грюнвальдском побоище Великое княжество Литовское выставило 40 копий, то в самом таком смелом рамочном ограничении, это не больше 10-12 тысяч человек. Что конечно очень много, но нужно понимать, что точно переводить события Грюнвальда на события при Ворскле невозможно. Почему? Потому что мы помним, что вся Жемайтия находится под Орденом, то есть все 7 хоругвей, которые приехали из Жемайтии на Грюнвальд, нужно сразу исключать, потому что они просто не могли туда приехать. То есть это уже не 40, а 33.
Д.Ю. Неплохо.
Клим Жуков. Кроме того, не нужно забывать, что к Грюнвальду Литва подошла после относительного внутреннего затишья, всё-таки около 15 лет, это целое поколение прошло. А тут только что, с 1381-го по 1392-ой страшнейшая гражданская война, которая обеспечила убыль в первую очередь воинского сословия, потому что именно они, эти люди вытаскивали на себе тяжесть всех этих боевых мероприятий, которые разгорелись, с десятками сражений, натурально, с десятками, и что хуже того, десятками походов и осад, которые влекли за собой всегда неизмеримо большие потери, чем потери в сражении.
Д.Ю. Военный понос…
Клим Жуков. Да, боевой понос, яростные боевые вши.
Д.Ю. Дизентерия.
Клим Жуков. Да, всё правильно.
Поэтому, если учесть эти самые потери и численность войск на Грюнвальде, если отнять 7 жемайских хоругвей, то я думаю, что если литовцев было 6-7 тысяч человек выставлено, то это неплохо. Может быть 8 тысяч человек…
И кстати, это сопоставимо, во-первых, с войском Дмитрий Донского вполне, просто как мы помним, и Веселовский в конце XIX века, и Олег Двуреченский в начале XXI-го высчитывают войско Дмитрия Донского именно в таком ограничении. Я, правда, считаю, там было больше, 10-12 тысяч, но в любом случае это сопоставимые цифры.
Во-вторых, мы помним, что Великое княжество Литовское уже в хорошо документированную эпоху (именно документированную), начало XVI века, имело общий мобилизационный потенциал дворянской конницы в 22500 человек, что мы знаем по переписи войска 1528 года с некоторыми экстраполяциями. Но в одно место они не могли выставить больше трети никогда. И вот, например, в битву на Орше литовцев приехало около 8-9 тысяч. И было бы очень странно, что при тотальной мобилизации в Смоленскую кампанию вдруг литовцы смогли выставить (в XVI веке) сил меньше, чем Витовт в конце XIV-го, да ещё и после такой гражданской войны. Поэтому, если мы примем число литовского контингента под Оршей в 8-9 тысяч и немножко его уменьшим до 6-7 тысяч, мы как раз получим численность литовских войск на Ворскле. Тут конечно нужно прибавить 500 человек европейцев, а может быть и чуть больше, может быть там тысяча их была в самом деле. И войска Тохтамыша, которых неизвестно, сколько он их с собой привёл. Он привёл с собой, повторюсь, остатки своей орды: остатки своего двора и ошмётки войска.
Д.Ю. Понятно, что не сто тысяч.
Клим Жуков. Да, не сто… Очень меткое замечание.
Д.Ю. Сэм-восэм, но не сто.
Клим Жуков. Я думаю, что если их было тысячи две, я вообще очень сильно удивлюсь конечно. То есть это что-то сильно отличное от нуля, потому что две тысячи профессиональных военных, но с другой стороны это столько, что ему приходится просто просить милостыню у Витовта, потому что без Витовта он уже ничего не сможет сделать. Но при этом там полк, как отдельный кулак на фланге или в центре войска, например, это вполне представительно.
8 августа Витовт выходит из Киева. В это время к Ворскле с другой стороны, с юга двигается Темир-Кутлуй и Едигей. Встречаются они на реке и хан, собственно сам Темир-Кутлуй вступает с Витовтом в длительные переговоры. Витовт предлагает «всего-то» признать его старшим, немедленно согласиться и вернуть Тохтамыша, заплатить… в общем, ведёт себя на редкость вызывающе. А Темир, он как-то мнётся. Не очень понятно, это он в самом деле испугался или это были дипломатические манёвры, чтобы дождаться основных сил, которые вёл Едигей. Может быть и так, и так. Но в конце концов Едигей пришёл. И немедленно оборвал вообще все переговоры, сказал, будем воевать и точка. Потому что Тохтамыш мне нужен у меня, а не где-то там у вас и тем более, «ви так дерзко себя ведёте, так, слющай, гаварите со мной плёхо». Тут же, видимо, сделал своё смуглое страшное лицо так, что пришлось воевать.
И тут Витовт, конечно, делает роковую ошибку, потому что он переправляется за реку в степь. Видимо, будучи очень уверенным в своих силах с одной стороны, а может быть, к этому времени, нужно понимать, это 49-летний мужчина, видевший просто всё в своей жизни: плен, предательство (причём, и себя, и когда он сам предаёт), войну, дипломатические интриги, отравления, политические убийства… я думаю, что иллюзий в жизни он не испытывал никаких, просто это невозможно, он бы не дожил до таких лет, с какими-то там иллюзиями…
Я думаю, что у него не было выбора – со своей стороны ему нужно было разбивать Едигея и сажать на трон Тохтамыша, это была его весомая ставка. И он имел все шансы. Потому что, во-первых, войск очень немало, а во-вторых, уже литовцы били татар на Синих Водах и у него есть специалисты по степной войне – Ольгердовичи – которые совсем недавно, 19 лет назад разбили Мамая на Дону.
Тут конечно наступает сказочно легендарный момент о том, что сражение открылось поединком некоего татарского мурзы и литовского рыцаря Сырокомли.
Д.Ю. Батыра, да?
Клим Жуков. Да, двух батыров, Сырокомля татарского мурзу завалил как собаку.
Д.Ю. Молодец.
Клим Жуков. Одно но: сырокомля – это не человек. Сырокомля – это тип герба, который носят примерно сто польских и литовских фамилий.
Д.Ю. Подробнее.
Клим Жуков. Дело в том, что поляки пошли в своё время, видимо, уже в XV веке на серьёзную модернизацию европейской геральдики, потому что в европейской геральдике, если ты видишь герб, тебе приходится долго и мучительно его блазонировать (т.е. читать). Какая-нибудь там серебряное стропило, усеянное чёрными крестами на поле противобеличьего меха с противопроцветшей золотой каймой, что-нибудь такое. А поляки с литовцами сообразили, что в общем-то гербов не так много и они просто поделили их на типы. И можно сказать, например, сырокомля и ты сразу понимал, что это такое. А сырокомля – это всего лишь герб типа абданк, то есть буква W, в которую сверху воткнут крест.
Кстати, помнишь, только что на ум пришло, фильм «Огнём и мечом»? Сериал Ежи Гофмана.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Помнишь, там в первой серии заглавные кадры, где Богдан Хмельницкий поднимает на дыбы коня (Богдан Ступка, естественно) и Михалу Жебровскому кричит: «Не знаешь, ты, кого спас, шляхтич! Меня зовут Богдан Зиновий Хмельницкий герба абданк!» Это вот он, герб абданк как раз, буква W.
Д.Ю. На эту тему с детства знаю анекдот: как Богдан Хмельницкий перед казаками встаёт на коня на дыбы: «Здоровеньки булы, козаки!», а они ему: «Здгаствуй, Богдан, здгаствуй»… Вот с тех пор он в Киеве так…
Клим Жуков. Окаменел.
Судя по всему, вся эта история, это как раз что-то вроде того, что потом у нас писали в XVI веке из-за местнических споров, потому что надо было объяснить, откуда взялся герб сырокомля. И все эти самые сто семей, которые его носили, им было очень приятно объяснить всем, что добавление к букве W в виде христианского креста, это потому что их предок завалил проклятого мусульманского мурзу, который глумился над христианской верой.
Ну это чистая легенда, просто этого не могло быть, потому что может быть бы из европейских рядов кто-то и выехал там поединиться, но из татарских рядов никто бы не выехал – в него бы человек сто сразу выстрелили бы…
Д.Ю. Чего ты тут кривляешься?
Клим Жуков. Да, да. Но факт в том, что сражение началось и вперёд пошёл литовский авангард, который смял противостоящих им татар. Собственно, авангард, который выделил для открытия сражения Едигей. Ну и дальше конечно сразу понятно, что всё это войско управлялось крайне слабо и, видимо, специалистов Ольгердовичей там не сильно слушали, потому что литовцы сделали самое страшное, что можно сделать вообще в противостоянии с лёгкой степной конницей – они бросились её преследовать.
Д.Ю. И растянулись…
Клим Жуков. И самое главное, что они, видимо, Тохтамыша, который лучше всех вообще знал, как это работает, потому что он сам был оттуда, тоже не сильно слушали. Потому что всё это войско поскакало в степь и скакало оно долго, видимо, больше десяти километров. То есть таким образом они ушли, во-первых, от переправ, через которые в случае чего можно было спастись, т.е. уйти просто, вернуться на исходные позиции, от укреплённого лагеря и совершенно не представляли местности, в которой они оказались. Там их уже ждали основные силы, которые, пока они преследовали татарский центр, просто окружили их и устроили эту самую знаменитую «татарскую карусель» – не вступая в бой, просто принялись поливать их стрелами безостановочно, всех, кто оказался там в котле, а при попытке прорваться немедленно концентрировались в этом самом месте и ограниченные силы, которые пытались прорваться просто разбивали, после чего снова продолжали обстрел. Ни в коем случае не вступая в боестолкновение.
И первыми, кто сообразил, что всё плохо, это специалисты в данном стиле степного боя – татары Тохтамыша, которые оттуда сдриснули.
Д.Ю. Благоразумно.
Клим Жуков. Ну они уже поняли, что вот эти идиоты просто привели их…
Д.Ю. На верную смерть.
Клим Жуков. …на верную смерть. Это ничем хорошим не закончится. Они просто сбежали.
Вслед за этим на прорыв пошли немцы с поляками, которые там вообще ничего не забыли, им лично там просто ничего не было надо. И они смогли окружение татар прорвать, правда, сам Спытко из Мельштина погиб при этом, как раз объективно известно, что он погибший в битве на Ворскле. Ну а немцы с поляками вполне благополучно оттуда ушли, потому что немцы потеряли девять человек, рыцарей, а поляки – около двадцати, то есть из ста и четырёхсот, это, в общем, далеко не разгромный счёт, какой мог бы быть вообще. Они могли просто никто оттуда не уехать, вообще никто, поголовно.
Ну а с нашими князьями, с нашими собственно русскими войсками на литовской стороне (напомню, что самих литовцев было крайне немного, там были в основном русские войска), помимо, видимо, столичной хоругви из Вильно, там были люди из Смоленска, люди из Полоцка, люди из Киева, люди из Чернигова, из Волыни, это те города, которые могли поставить воинские корпорации туда.
Дальше всё не очень понятно, потому что потери конечно были катастрофические, максимальное количество потерь убитых князей – это 18 человек, это очень много, учитывая, что там полегли, например, оба Ольгердовича – герои Донского сражения.
Д.Ю. Как-то неудачно выступили вообще. Кто руководил-то? Вообще непонятно.
Клим Жуков. Руководил Витовт, потому что он был верховный военачальник, ему поперёк сказать слово было нельзя, он отвечал в конце концов за всё.
Д.Ю. Ну как так было можно? Есть специалисты, есть понимание, как с той стороны воевать будут и чего ты тут? Кто-то у тебя бросается в погоню… что это такое?
Клим Жуков. Витовт, как и любой средневековый человек, обладал главным преимуществом средневекового человека, который он же главный недостаток – это был, как любой средневековый человек, повторюсь, великий эмпирик. То есть всё познаётся через свой опыт, через свои непосредственно добрые руки.
Вот как любой нормальный средневековый ремесленник, он же не умел сделать чертежа, они не знали чертежей в то время ещё, они притирали две детальки, понимали, что они не подходят, выкидывали их и притирали их снова и так до тех пор, пока детальки не сходились идеально. И вот как только они сходились, этот метод признавался стопроцентно верным и вот так ремесленник учил делать своего сына, и так продолжал делать он сам. И в притирании вручную двух деталек эти люди достигали невероятных высот, то есть так сделать сейчас руками… ну попробуйте. Кому интересно, возьмите молоток, два куска железа и выкуйте шлем средневековый, на заклёпочках, самый простой, а мы посмотрим, что получится… Ничего не получится! Это я обещаю. А эти люди делали это без всяких чертежей, без точных измерительных приборов, вообще на глаз. Просто потому, что они были великие эмпирики.
И в военном деле они тоже были великие эмпирики, потому что они должны были испытать это на собственном опыте. И рассказать Витовту – начальнику – который всех их привёл воевать с татарами, было невозможно, потому что он сам с ними не воевал.
Д.Ю. Ты кто? Поучать тут будешь… поучайте своих паучат…
Клим Жуков. Если ты такой умный, почему, Тохтамыш, не сидишь у себя там в сарае на троне, а ты у меня тут тусишь вообще-то, а?!
Д.Ю. Печально.
Клим Жуков. Точно известно, что собственно Витовт-то убежал оттуда, раненый и чуть не утонув в Ворскле. И брат его тоже убежал Жигмунд (Сигизмунд).
Разгром был потрясающей мощи. То есть далеко конечно не все, но значительная часть наших князей, Рюриковичей, которые находились под властью Литвы и не только они, в том числе и немцы, и поляки остались на поле боя. Опять же, о конкретных потерях судить очень сложно, потому что мы просто не знаем, сколько туда точно приехало людей. Но, как мы знаем, по более или менее хорошо изученным битвам в Западной Европе, в таком поражении, да ещё при изрядном участии конницы (напомню, что всё войско было конное с обеих сторон), в преследовании могло погибнуть от трети до половины войска, погибнуть, попасть в плен. То есть нужно понимать, что, если туда пришло 11 тысяч, а вернулось 5,5 – это ничего хорошего, прямо скажем. Потому что это цифры для средневековой реальности просто огромные. Просто пять с половиной тысяч человек – это погибла армия, которая одна могла бы завоевать Польшу при удачных раскладах или, например, Москву, если просто вовремя пришла бы на войну, в нужное время, в нужное место. Эти люди остались на поле боя.
Ну а в итоге Едигей дошёл до Киева, взять его не смог, но зато сжёг посады и взял выкуп – 3000 рублей, что очень много. Ну и также передовые отряды добежали аж до Луцка и там тоже всё пожгли. Тохтамыш естественно был самый непосредственно пострадавший от всего этого, потому что ему пришлось бежать в Сибирь, где он и окончил свои дни в результате.
Вот мы видим страшное поражение Витовта, которое он потерпел несмотря на очень удачное начало вообще всей этой истории, и мы видим, как он туда попал: потому что у него на Западе завязались два узла противоречий, которые он смог попытаться решить только в Орде.
Последствия были невероятной важности конечно. Они не настолько громкие, как после Куликовской битвы, как я уже и говорил, не такие рельефно выпуклые в историческом процессе, но я повторяюсь – они до сих пор откликаются. Сейчас я их перечислю.
Начнём мы издалека – естественно, это ослабление Витовта. Обо всех его гегемонистских планах и о Литве от моря до моря, от Балтийского до Чёрного, можно было с тех пор забыть, потому что он вынужден был признать, уже не формально, а уже по-настоящему главенство поляков и лично Ягайло, стать нормальным его подчинённым, признать всю эту самую систему, что после его смерти наследники Ягайло (или сам Ягайло) займут Великое княжество Литовское. Ну просто потому, что у него уже не было сил. Потому что как только он потерпел поражение на Ворскле, весь тот идеологический грохот, который мог бы раздаться по всему региону в случае его победы, о котором только что говорили, он раздался, только с отрицательным для Витовта знаком – от него немедленно отложился Смоленск, незамедлительно буквально.
То есть вместо того, чтобы приобрести земли на Руси, он стал их терять. Потому что вместо того, чтобы стать наследником Тохтамыша и славы Дмитрия Донского, он всё потерял: и наследником Тохтамыша не сделался и от татар ещё и поражение потерпел, и очередной раз татары пришли на Русь, ну какой из него, извините, общерусский вождь, в таком раскладе.
Русь при этом, Московская Русь, не поссорилась с Ордой. В 1406 году на реке Плаве Витовт в очередной раз пришёл воевать с Москвой, потому что естественно замыслов-то он не оставил, возможностей поубавилось, замыслы остались примерно те же. Пришёл когда воевать с Москвой, на поле несостоявшегося боя на реке Плаве, Витовт просто узнал, что приближается армия Едигея, развернулся и убежал.
Ну а на тот момент Едигей таким образом, хотя Едигей был в общем-то наш враг, потому что он приходил неоднократно на Русь, пытался взять Москву, потерпел поражение, не смог взять Москву, но тем не менее, в тот момент он выступил нашим союзником, потому что он в очередной раз прогнал Витовта.
Что из этого последовало, из всего того, что я описал: ослабление Витовта, присоединение Литвы к Польше. Естественно, Польша неимоверно усилилась, литовцы выступили верными её союзниками в битве на Грюнвальде, победили Тевтонский орден, обеспечили вообще падение этой немецкой машины на балтийском побережье. И при этом конечно Витовт не смог ничего сделать с Москвой. И мы стали собираться именно вокруг Москвы, потому что политическую пустоту, которая образовалась на месте Золотой Орды, заполнила именно Москва. И в этом есть непосредственная заслуга эмира Едигея, который разбил Витовта на реке Ворскле.
С другой стороны, та огромная часть территории, которая осталась в составе будущей Речи Посполитой, то есть Галич – за Польшей, Волынь – за Литвой, именно благодаря этому сражению надолго остались там и местное население получило инъекцию польскости и литовкости. Собственно, антирусскости, нерусскости – собственно говоря, все те проблемы, которые происходят сейчас, с этими самыми потугами национального определения – это прямое следствие ослабления Витовта на реке Ворскле, самое прямое. Вот там это всё началось. Если бы оно повернулось как-то иначе, вот этого всего просто не было бы. Всё, что сейчас происходит, это эхо ворскленского разгрома.
Д.Ю. Правильно говорил генерал Максимус: всё, что мы делаем – отдаётся эхом в вечности. Чистая правда.
Клим Жуков. Ну просто, если кто не понимает, могу ещё раз описать, почему это так. Потому что Витовт должен был оттянуть на себя вообще в итоге всю Москву и всё, что находится под Москвой. Но не смог, ослаб, упал под поляков, вынужден был признать их главенство, после чего вся Юго-Западная Русь, которая находилась под Витовтом, легла в итоге под поляков, а когда Польша и Литва соединились вместе по Люблинской унии 1568 года, остались уже в едином пропольском государстве. Вот и всё. Собственно говоря, выпав начисто из состава русской ойкумены на очень-очень-очень долгое время.
Д.Ю. Печально, но уж так карта легла, как говорится.
Клим Жуков. Но с другой стороны, с Москвой очень удачно получилось.
Д.Ю. Да, неплохо.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Как в анекдоте про преферанс: как, знаешь, гроб несут с покойным… – А ведь можно было походить ещё и вот так. – Ну и так неплохо получилось…
Клим Жуков. В данном случае, это неумолимая диалектика истории, которая таким образом в данном случае подействовала.
Ну а Едигей, герой так сказать с восточной стороны этого сражения, после битвы на Ворскле его подручный Темир Кутлуг стал проводить очень независимую от него политику, после чего он его убил (Едигей Темира) и посадил следующего хана – Шадибека. А в результате, уже в XV веке в Золотую Орду вернулся сын Тохтамыша Джелал ад-Дин, который в результате Едигея убил – то есть того, кто покусился на его отца. А с Джелал ал-Дином тоже было всё не очень гладко, потому что в итоге он был вынужден бежать в Литву к Витовту, с остатками своих…
Д.Ю. Какой-то замкнутый круг…
Клим Жуков. Ну потому что папа Тохтамыш там только что очень удачно отсиделся. Недолго, но удачно и сын побежал туда же. И Витовт его принял. Собственно, лидские татары, которые сейчас есть в Белоруссии – это наследники тех самых татар Джелал ад-Дина.
Д.Ю. Обалдеть. Во, сюжет, ёлы-палы! Лишний раз убеждаешься, что все эти «Игры престолов» – детский сад, высосанный из пальца.
что это? выложил ссылки на какие-то ролики, будто они как-то отменяют твои неоднократные высказывания о причинах голодомора? Ты не раз высказывался в том духе, будто красные тут и не очень виноваты: само получилось, да госдеп помог.
Сообщение от Mikke
Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать.(1 Кор 8:2).
#Оживляющий гараж - ремонт и обслуживание VAG, ремонт АКПП 5HP19 МОСКВА
было 4 пассата...525
Скрытый текст:
Ответить с цитированием
