"ВОЛЧЬЯ" Тема или просто весёлые рассказы :)

[Shimano]

нда...саксаулисты....

[Эрл]

УМИРА......... умер. :burr:

[Тамбовский Волк]

Кусочек сердца


Она подошла неслышно, сзади, закрыла глаза ладонями. Он вздохнул, встал с кресла, взял её руки и обернулся. Что случилось, малыш? – спросил он нежно и грустно, как всегда зная ответ.

Я хочу есть – тихо сказала она, смотря ему в глаза и по-детски улыбаясь. Конечно, давай я потушу овощи, или сделаю салат. Или ты хочешь какой-нибудь суп? – сбивчиво забормотал он, все еще на что-то надеясь. Ты знаешь, чего я хочу, ласково произнесла она. Её влюбленные глаза не мдвигались, расширенные зрачки затягивали в себя, даже ладошки вспотели от волнения. Ну хорошо, вздохнул он, и они пошли на кухню. Она села рядом, достала сигареты и тихонько закурила, не сводя с него настороженного любящего взгляда. Она даже не моргала – все смотрела и смотрела, как он повязывает передник (с Бэмби; она подарила его ему после самого первого раза, а то он закапал любимые светлые джинсы), нарочито громко гремит кастрюлями и сковородками, мокро звенит вилками и ножами в раковине. В воздухе запахло средством для мытья посуды. Она поморщилась, и он включил вытяжку.

Как ты хочешь сегодня? – спросил он громко из-за шума вытяжки. Её лицо осветилось улыбкой, которую он так любил - пока её не стало вызывать только одно. Теперь он её боялся и старался не смотреть. Наверное, с картофельным пюре и грибами, медленно сказала она. Потом, подумав, добавила – ты только не обижайся. И затянулась сигаретой. Не буду, сказал он. – Но, может, все-таки не сегодня? Давай хотя бы через пару дней, а? Ведь так мало осталось…а пюре с грибами я тебе и так сделаю. Вкусное.

Она непонимающе посмотрела на него.
Да нет, ничего, вздохнул он. И стал чистить картошку.
Пока жарились грибы, он готовил соус и салат. Он мог сделать все быстрее, но старался оттянуть самое последнее, то, что ей было от него нужно. Руки делали все сами, он ни о чем не думал. Просто тщательно нарезал огурцы и помидоры, смешивал грибы с луком, помешивал пюре деревянной ложкой. Он ни разу не обернулся, но знал, что она курит и следит за каждым его движением. И болтает ногами.

Огромное фарфоровое блюдо (он всегда удивлялся, как в неё, такую худенькую и маленькую, столько влезает) постепенно заполнялось океаном желтого пюре, на котором чернели горы из грибов и салата. Я как бог из каких-нибудь чукотских мифов, хмыкнул он про себя, забывшись. Какая-нибудь Великая Утка или Морж-Отец. Ну или…И осекся, вспомнив, что ему сейчас надо будет сделать.
Наконец, он напустил на свой мирок дождь из кинзы и петрушки.

Придирчиво посмотрел, нет, вроде бы все. Что ж, пора.
Он достал из ящика стола огромный зазубренный нож. Какая прелесть, захлопала она в ладоши, увидев его когда-то на витрине. ДЛЯ-О-МА-РО-В – по слогам прочитала она и улыбнулась - это мой подарок тебе на все дни рождения, которые я пропустила из-за того, что мы не были знакомы…мой крабик. И мило хихикнула. Он впервые воспользовался им тем же вечером. Удобно – заботливо спросила она. Ещё бы, натянул он резиновую улыбку под мертвые глаза, совсем другое дело. Вот что значит техника. Она поцеловала его в губы, и они занялись любовью прямо на столе. Да…тогда они ещё трахались, с грустью вспомнил он. А теперь ей от меня нужно только одно. Ладно, неважно. Раньше начну, быстрее кончится.

Он снял майку и аккуратно сложил её на стуле. На столе уже стоял маленький тазик; он склонился над ним и приставил кончик ножа к одному из бесчисленных шрамов на груди. Резко выдохнул и с силой надавил. Сзади сдавленно ойкнули – она никак не могла привыкнуть. Тело как будто плюнуло кровью, она хлюпнула об дно тазика одним комком, за которым сразу зажурчали тугие струйки; с таким же звуком бабушка выдавливала молоко из коровы в ведро, когда он был маленьким и жил в деревне. Он улыбнулся, вспомнив вкус парного молока, и тут же почувствовал солёный едкий запах собственной крови. Его чуть не стошнило; он побледнел и зацепил зазубринами ребра. Действуя лезвием как рычагом, он расширил дыру в груди достаточно, чтобы залезть туда рукой и вытащить сердце.
То есть то, что от него осталось.

Неуклюжий бесформенный обрубок оказался совсем маленьким. Этот кусочек его души бился абсолютно бесшумно, и ему показалось, что у него на руке сидит маленькая морская свинка, испуганная, с черными глазками-бусинками, и дрожит, дрожит, дрожит…Он снова вздохнул, ощущая вспотевшей спиной жадный и любящий взгляд.

Пожалуй, тут только на два раза и осталось, думал он, взвешивая на ладони когда-то большое сердце – как обычный шмат мокрого мяса. Потом – была не была – положил его на деревянную доску, где уверенно разрезал на два куска, один чуть больше другого. Тот, что поменьше, он осторожно положил обратно в дыру между ребрами. Грудь захлопнулась как устрица, втягивая боль обратно в себя.
Она беззвучно поднялась и тронула его за плечо. Он медленно повернулся, и она нежно слизала кровь, оставшуюся на коже и ноже. Как пенки, которые я выпрашивал, когда мама делала варенье – против воли улыбнулся он, и она ответила ему любящей улыбкой, от которой он не успел отвернуться.

С каким-то злым остервенением он начал нарезать оставшийся кусок на тонкие полоски, глубоко вдавливая нож в дерево. Потом положил их на край блюда и поставил все это на стол перед ней. Ешь, а то остынет – строго сказал он. Хорошо, любимый, ответила она и изящно взяла вилку.

Он сидел напротив и смотрел, как она ест.
Вкусно? - спросил он, когда блюдо снова стало белым. Ещё бы, облизнулась она и посмотрела на него голодными глазами. Только мало – и вытерла салфеткой струйку крови из уголка рта. Солнце, но ведь почти ничего и не осталось, терпеливо проговорил он. Я знаю, жалобно протянула она. Но, может, ещё хоть кусочек? Пожалуйста…очень-очень хочется. Он вздохнул. Там на один раз и осталось, любимая. На последний, понимаешь? Ага, грустно вздохнула она. Так мало…жаль, у тебя такое вкусное сердце. Самое-самое вкусное. Ты самый лучший. Я так тебя люблю.
Я тоже тебя люблю. Можно твою сигарету?
Они с ментолом.
Да какая разница.

Он вышел на балкон и затянулся холодным ментоловым дымом. Ну вот почти и все, сказал он засыпающему Городу. Ты извини, но осталось только на раз. Ну, может, на два. И все – как мне жить без сердца? Так что я скоро уйду…ты тут не скучай без меня, ладно? И позаботься о ней, хорошо? Она же не виновата, она хочет как лучше. И я ведь её люблю…

Он затянулся ещё раз и подумал, как хорошо, что это не последняя сигарета. Я бы тогда стоял, пытался ей насладиться как-то особому, думал о чем-то грустном. Пафосно так, сентиментально. А сейчас я просто курю, потому что впереди есть ещё немного жизни, немного времени, которое можно тратить. Хотя бы на то, чтобы просто курить.

Он бросил окурок, и тот маленькой звездочкой полетел с балкона. В этот момент что-то острое ударило его под лопатку. Резкая боль парализовала его тело, он не мог пошевелиться, а острые птичьи когти сжали его сердце и выдрали наружу. Он согнулся от боли, и что-то сильно толкнуло его через стекло, вниз, к Городу, на холодную улицу. В полете он перевернулся на спину и увидел, что она держит в руке последний кусок его сердца. Она улыбнулась ему самой красивой и самой любящей из улыбок.

Он упал на промерзший асфальт и битое стекло. Дыра в спине точно накрыла недокуренный им бычок, и тот сжигал живое мясо. Все его кости были переломаны, гниющая боль пульсировала во всем теле, он не мог пошевелиться – но он был жив, пока живо было сердце. Я люблю тебя, прошептал он, глядя на единственный огонек высоко вверху – окно кухни. Доедай, и я, наконец, высплюсь, подумал он, коченея от холода. Но время шло, свет в окне погас, а он все дышал и дышал, и его волосы покрывались инеем.. Наверное, ты оставила немного на потом, любимая. Глупая…я бы и так отдал тебе все до конца, неужели ты не поняла, любимая? Просто я не хотел, чтобы у тебя заболел животик…только и всего. А ты меня опять не поняла, думал он, и корчился от холода, и сгорал от боли в переломанных костях, и шептал вверх – любимая, любимая, люблю тебя…

Последний кусочек сердца она съела на завтрак. Он умер с открытыми глазами, улыбаясь, и его улыбка немного растопила холодное февральское небо.

Добавлено спустя 1 час 15 минут 17 секунд:

Проходите мимо

Или мысли бездомного котенка.

До чего же мерзкая сегодня погода. Моросит с утра, лапы уже околели. А это только начало осени. Между прочим первой в моей жизни. А жрать то как хочется, аж желудок сводит, тот самый который меньше наперстка. Только он скоро меньше булавочной головки станет. Хотя я по идее не знаю что такое и то и другое. Но не суть. Будем считать что я образованый котик. Хотя какое тут к псам образование, если все что я вижу на белом свете это ноги прохожих, злющие псы, и эта долбаная ворона, которая битый час уже доклевывает остатки курицы из объедков кафешки, возле которой я собственно и обитаю. А пока видимо эта треклятая птица никуда улеать не собирается (птичий грипп ее разбери) можно на голодный желудок и предаться размышлениям о превратностях судьбы. Ведь будь я обычный дворовый кошак, так воспринимал все это скорее всего совершенно спокойно. Потому что ничего другого и не знал в своей жизни. Так нет же. Угораздила ведь судьба меня уродиться во вполне свиду благополучной семье. Мама кошка, братья и сестры тоже вполне себе. И я урод полосатый.


Великий кошачий Боже! ну почему тебе приспичело создать меня именно "Таким миленьким пусыстеньким полосатиком!"... Как вы думаете, чьи это слова? Првильно. Моей бывшей, с позволения сказать хозяйки. Дура малолетняя. Семнадцать лет, а ума как у кошки. И такое же либидо (тьфу, опять умное слово). Увидела меня у ветеринара и давай хныкать своей мамаше: "Давай возьмем, он такой..." и далее по тексту. Лучше бы меня сразу утопили. Ну хозяйка моей мамши щедрая от избытка чувств по поводу такого события (роды любимца, как я понял, за частую проходят в более праздничной обстановке чем роды любимой дочери) и всучила меня этой идиоке размазюканой. Это я ее щас так называю. А тогда, как только подрос и мяукать по нормальному научился, я вне себя от счастья был. Жилье наше на первоом этаже распологалось и под окном полно бездомног брата шлялось. Так что после первого же сеанса общения все иллюзии о том, что мир теплый и уютный и ограничивается стенами квартиры рассеялись. И я был рад своей судьбе и хозяйку свою даже любил дурак наивный. Молоко, ласка а постоянные "уси пуси" можно было и потерпеть. Вот только если их не устраивало сразу по пять ее подружек.
В общем все это блаженство продолжалась до тх пор пока это чудо, вдруг, не подхватило какую то заразу в виде красной сыпи на морде лица. Вы спросите какая связь? А вот ее мамаша нашла. Связь. Между сыпью и моей персоной. Припомнив наверняка какую-то жутко дорогую хрустальную вазу, которую я, будучи еще совсем малышом месяца два тому назад раскокал по неосторожности. В общем после соплей, слюней, попыток всучить меня подружкам и даже двух недельного житья на квартире у какого то мужика (воняющего куревом, пивом и с такой же красной сыпью, только не на морде а на задних лапах, в районе... ну вы поняли), в итоге я оказался тривиально на тратуаре. Где и живу до сих пор. Пока не сожрали. Вот сейчас этой каракатице пернатой надоест, она оставит эту кость в покое и я пойду пожру.
Хотя... Опа! а не хозяйка ли моя бывшая топает? Хотя нет. Обознатки. та высокая была. И рыжая. А эта крашеная и явно моложе. И ниже. Хотя на людской вкус наверняка тоже ничего. Я даже засмотрелся. Идет такая, счастливая, в ушах плеер видать, на мордашке оскал, эээ улыбка. И такую благость во круг себя распространяет, что все самцы оборачиваются. Даже не люди. Ой меня заметила! Ну пушистая полосатость не подведи. А вось не долго мне тут осталось. Ну вот он я, правда красавец?...

-Ой какой маленький пусыстенький котеночек! Можно тебя погладить? Да ты замерз совсем! Беедненький. Давай я тебя пожалею. Ты голодный? А у меня ничего нет. Жаль правда? Хотя вот... сухарики. С дичью. Какой ты смешной. Ой! Шесть часов! Ну ладно, мне пора, я побежала. Хочешь я прийду сюда завтра?...........

Парень у ларька стоит. В поношеном пальто. Курит. И смотрит на нее совсем по другому. Не так как все самцы. Будто узнал. Будто бы подошел и треснул ей всей лапой по морде. Вон губы поджал.

Сухарики. С дичью.

Эй ворона! Да отвяжись ты от этой кости. Хочешь сухариков? Давай меняться.

НИКОГДА НЕ ЖАЛЕЙТЕ БЕЗДОМНЫХ ЖИВОТНЫХ.
Лучше пройдите мимо. Не давайте им надежды.

[Тамбовский Волк]

Кул история

Утро было привычным и похмельным, даже более того, оно было тяжким воскресным похмельным, но привычным. Привычным настолько, что все было известно наперед: душ, пара рюмок, кофе, еще пара рюмок, потом еще, еще...

Сашка сел на кровати, дотянулся до кружки с водой, с жадностью глотнул, нацепил тапки и прошлепал в душ. Горячей воды не было. Выругавшись, Сашка сунул голову под ледяную воду, умылся и, взявшись за полотенце, взглянул на себя в зеркало. На него смотрело помятое, с трехдневной щетиной, мешками под воспаленными глазами лицо, его лицо. "Да-а-а, - подумал Сашка, - ну и рожа". В принципе он привык к этому отражению, ничему не удивлялся, более того, всегда находил причины для оптимизма, но сейчас их не было. Не было и все тут.

Кое-как расчесав мокрую голову, он присел за стол, отработанным движением вынул из-под него початую бутылку водки, набулькал четверть стакана и неторопясь выпил. Через минуту в голове прояснилось, мир приобрел четкие очертания, и Сашка закурил, уперевшись подбородком на руку. "Опять придеться в магазин бежать" - подумал он, оценив остатки спиртного. Они никак не согласовались с планами дня. Сашка налил себе еще четверть стакана, неспеша выцедил, потушил сигарету и заговорил сам с собой:

- Ну что, Александер, поднимайся, одевайся и иди за водкой, а то до вечера не хватит, - Сашка опять закурил, - А вообще, ты не задумывался, сколько бухаешь-то, а, Александер? А бухаешь ты уже три месяца, как с Маринкой развелся! Идиот, может хватит?!!! Пробухаешь же всю жизнь, проебешь!- Сашка с силой ударил кулаком по столу, почти допитая бутылка упала и звонко разбилась, Сашка досадливо посмотрел на нее и махнул рукой, - А, хер с ней. Все, хорош бухать, надо жизнь свою в руки брать, восстанавливать!

Холодный душ вернул трезвость, крепкий кофе добавил остроты восприятия. Сашка вспоминал... Ее интриги, выяснения отношений, кратковременные перемирия, мгновения счастья, развод... И тут вспомнил Женьку, друга, даже больше чем друга, вспомнил их последний разговор... Пили, да, отмечали развод. Сашка в тот вечер пил без меры...


- Сань, ну ты сам посуди... Правильно, имеешь право плакать. Но жизнь-то не кончилась, так ведь? Ну развод, ну. Ну любишь, понимаю. И сына любишь, это вообще без вопросов. Но, дружище, пойми ты, нельзя себя одного во всем винить, так не бывает, что один виноват, отношения - вещь обоюдная! Да и в конце-то концов, это ж не ты ей рога наставил, а наоборот! Себя-то не казни! Маринка сама хороша! - ДА?- Сашка поднял на него мутный, полный пьяных слез взгляд,- Да пошел ты на хер в таком случае!

Последнее, что Сашка помнил о том вечере, он разбил стакан об стену и уронил голову на стол. Проснулся он на диване, рядом стояла открытая бутылка пива, Женьки дома не было.

Воспоминание отпустило и Сашка твердо решил что надо делать. Первое - позвонить Женьке, извиниться, второе - позвонить Марине, тоже извиниться, и поробовать сохранить человеческие отношения, хотя бы во имя сына.

Сотовый телефон давно потерялся, городской щетинился вырваными с корнем проводами, - в последнее время Сашка не хотел никого слышать, молча пытался топить свое горе в водке. Свинтив провода дрожащими пальцами, Сашка уселся на стул, отхлебнул кофе и, полистав записную книжку, набрал нужный номер. Трубку взяли почти сразу.

- Алло! Женька! Это ты?
- Да, я, Сань, привет, дружище! Как я рад тебя слышать! Как ты там?
- Да я... Жек, ты короче это... Прости меня, друг... Я тогда не в себе был..., - Сашка не успел закончить фразу.
- Сань, да ладно тебе, всяко бывает, брось. Ты дома сейчас?
- Да, дома.
- Что делаешь?
- Да вот, пытаюсь отойти... Хочу Маринке позвонить...
- Слыш, Сань, у меня через полчаса встреча важная, на часок где-то, а потом я сразу к тебе, лады?
- Лады, Жек, буду ждать. Только водки не бери, ну ее...
- Правильно, Сань! Короче жди, я побёг!

Сашка отхлебнул еще кофе, опять закурил, начал набирать впечатавшийся в память Маринкин номер, набрал четыре цифры и положил трубку. В голове был сплошной сумбур, из которого трудно было выдернуть нужные для разговора фразы. Сашка сел и обхватил голову руками: "Как, как ей все сказать, как сказать ей все так, чтоб она меня поняла, как и что сказать...?" Сашка опять закурил. "А что, - подумал он, - с ней надо от души и по честному, как с другом, ведь шесть лет вместе прожили, поймет ведь". Сашка снял трубку и решительно набрал номер.

- Ало-о-о, - на распев произнес до боли знакомы голос, у Сашки перехватило горло.
- Марин, привет, это я, - хрипло произнес он.
- Ну привет, чего хотел? - ее голос сквозил равнодушием.
- Марин..., - все мысли враз потерялись, - я... поговорить хотел...
- Интересно о чем? - интонация бывшей супруги не изменилась.
- О нас..., - ком в горле рос, и Сашка практически хрипел.
- О на-а-ас? О каких таких нас?
- Ну о нас с тобой, - слова давались с трудом, - ведь шесть лет вместе... Всяко бывало... Но... Ведь есть, что хорошего вспомнить...
- Мне хорошего вспомнить абсолютно нечего!
- Как же, Марин, - ком приобрел невероятные размеры, - ну хотя б, вспомни, как мы...
- Ты ебанутый романтик, - прервали Сашку, - я не хочу ничего вспоминать, у меня другой мужчина, коттедж, езжу я на "БМВ", у меня новая жизнь! И тебе места в этой жизни нет! Понятно тебе?!! Пока.
- Марин, постой! А как же Димка!, - отчаянно прохрипел Сашка, - Ты хоть дашь мне возможность его видеть???
- Я обсужу с мужем. Пока.- Она бросила трубку.

Как обухом по голове... Сашка невидящим взглядом смотрел в стену... И тут раздался звонок. Один, другой, третий. Сашка швырнул телефонную трубку на стол, вытер глаза и подошел к двери.

- Кто?, - больше всего Сашке сейчас хотелось послать незванного пришельца и остаться одному.
- Сань, это я, Жека!
- Жень, ты ж говорил что у тебя встреча, - Сашка наконец справился с замком и распахнул дверь.
- Да я подумал, ну ее, эту встречу, - Женька шагнул в коридор, аккуратно поставил на пол пару объемистых пакетов и обнял Саньку, - Я тебя давно не видел.

Через двадцать минут они сидели на кухне, пили заваренный Женькой чай.

- Сань, короче, вот тут пельмени, тут салатиков немного, сметанки, - Женька раскладывал на столе содержимое пакетов, - тут вот соки, отпивайся, тут сыр, колбаса, а вот яиц упаковка, жарь яичницу, масло вот.
- Жень, - Сашка не обращал внимания на продуктовое обилие, - что ж ты не заехал ни разу, не позвонил...
- Сань... Я тебе звонил сотню раз, и на мобилу и на домашний, и заезжал раз 15, ты ж меня из-за двери посылал..., - Женька опустил взгляд, ему самому было неудобно.
- Жека..., - Санька начал вспоминать, - ты прости меня... С катушек сорвался...
- Да будет тебе, братуха, извиняться, сколько уж мы дружим, я все понимаю. Ты лучше это..., - Женька протянул несколько купюр, - возьми вот бабла немного...
- Жек, я ж не скоро отдам, не с чего мне пока.
- Отдашь с получки своей внучки!, - засмеялся Женька. Это была знакомая обоим шутка.
- Спасибо, Жек... Прости меня еще раз... И прав ты был тогда во всем... Дурак я.. Не послушал... прости...
- Сань, - Женька обнял его за плечи, - говорю же, и говорил, не грузись, все проходит, пройдет и это.

Они допили чай, Сашка проводил друга и... Решительно выдернул из кладовки пылесос - новую жизнь надо начинать с чистой квартиры.

[Nazzar]

Тамбовский Волк
Это твое?

Про сердце очень понравилось!!!

[иван]

Про новую жизнь Читал и боялся,что мужик еще глубже в штопор войдет. Никто не застрахован от подобного.А начать новую жизнь ой как не просто.Легче плыть по течению.Друган молодец.С понятием.Да и сам мужик тоже. Не кончается жизнь на этом.Может и наоборот,только начинается

[ipserj]

Фигня в жопе

Была у меня как-то собака. Живу в центре города. Выхожу погулять. 19-00 люди как раз с работы идут. Гулять с собакой в центре - не особо разгонешся, вокруг деревьев метра полтора земли и все.

Так вот, гуляю, люди спешат домой, очень много людей.

Кобель сел сделать свои дела. Сделал. И, как давай на жопе ездить, я обалдел, люди тоже. Я ему прекрати, а он еще больше.
Стыдно мне. Смотрю, а у него из жопы чего-то торчит. Кто собачник - меня поймет. Ну думаю, не фиг было жрать всякую дрянь. Но он не прекращает, на жопу садиться и едет вперед. Ну я понимаю, что надо вот эту вешь у него из жопы вытащить, а то мы так будем до утра на жопе ездить.

Разрываю пачку сигарет, беру фольгу…Ой, как вспомню.. Ну короче, зажимаю его морду ногами, а сам лезу к жопе с фольгой в руке. Люди которые шли до этого мимо, остановились и пялятся. Я понял, надо просто одним махом, раз и вытащить и все прекратиться. Так вот хватаю, то что у него из жопы торчит, и одним махом РАЗ.

И ничего, та фигня которая у него из жопы торчала вытянулась на метр, но из жопы не вылезла. Я в ауте. Штемп в костюме, тянет из жопы собаки какую-то фигню. Люди начали вообще падать.

Я решл предпринять координальные меры. Наступил на то, что уже вытащил и перехватил ближе к жопе. И РАЗ, одним махом. И ничего, та фигня которая у него из жопы торчала еще растянулась на метр.

Народ начал звонить по мобилкам и рассказывать, то что я вытворяю. Я уже подумал так его вести домой, а как, из жопы торчит два метра какой-то фигни.
На улице темно, я даже не вижу, что тяну.
Третья попытка оказалась удачной. Этот даун схавал колготки моей жены!

[иван]

ipserj Знакомая тема

[xedin]

Кто собачник - меня поймет

мдааа, читал оборжался , чуть под стол не упал , а потом себя вспомнил за аналогичным процессом и перестал смеяться.

[ipserj]

У меня сентбернар был, так он ел грязные носки, только грязные....

[Тамбовский Волк]

Спецтрусы.

Эта история случилась в начале восьмидесятых годов в войсковой части, которая располагалась в военном городке вблизи Семипалатинского полигона. Сначала небольшая предыстория. В эпоху тотального дефицита такие закрытые военные городки снабжались более-менее нормально, и вот завезли в этот городок изрядную партию очень модных по тем временам югославских мужских трусов, типа плавок.


Через некоторое время все мужское население этого городка ходило в одинаковых трусах. Теперь начинается история. Для прохождения дальнейшей службы, прямо из училища, прибыл в эту часть молодой лейтенант. И как раз в это время на полигоне должно было проходить испытание, а часть, в которую прибыл лейтенант, принимала участие в обеспечении. Это значит, что все офицеры части должны были сидели в специальных вагончиках и бункерах и следить за приборами. Поскольку все готовились и были в запарке, то лейтенантом никто особенно не занимался, его по-быстрому оформили, толком ничего не объяснили, показали только вагончик и сказали, что во время испытания он должен находиться в нем, типа его рабочее место. Hу и наступает день испытания, объявляют часовую готовность, лейтенант бежит в вагончик и занимает там свое место. А в этом вагончике, кроме него, сидели еще три офицера, ну и видят - лейтенант какой-то молодой. До испытания еще час, сидеть скучно, начали знакомиться: Привет-привет, слово за слово, кто такой, откуда... Служить, значит, с нами будешь? Понятно... Первый раз на испытаниях? Ага... Слушай! А тебе-то спецтрусы выдали?Специальные, из просвинцованной ткани? Hа испытаниях без них никак нельзя, сам понимаешь... Лейтенант, конечно, сначала не поверил - чего, ребята, разыгрываете . Hо офицеры враз посерьезнели, один из них натурально снимает штаны и говорит - Вот видишь, вот это спецтрусы, на испытаниях в таких все ходят. И лейтенант действительно видит, что трусы какие-то необычные, за пять лет училища он кроме как до колен не видел, а тут что-то действительно специальное, но все равно, до конца еще не верит. Hо тут второй офицер снимает штаны и офигевший лейтенант и у него видит точно такие же трусы! Он начинает немного сомневаться, но когда и третий офицер предъявляет спецтрусы, лейтенанта охватывает паника. А-а-а, мужики, че делать, мужики :-[ ]!!! Hу и тут мужики, конечно же, начинают советовать: Значит так, до испытаний еще полчаса, но ты еще можешь успеть, бегом беги на вещевой склад, тут недалеко - километров пять... Hу и лейтенант, конечно же, побежал. Бежит он по городку со страшной силой и идет ему навстречу начальник с большими звездами, проверяет готовность, и видит, несется навстречу какой-то лейтенант с выпученными глазами, в то время как до испытания осталось полчаса и все должны находиться на местах. Hу, естественно - Товарищ лейтенант!!! Мать-перемать!!! Что за дела!!! Почему не на посту???!!!

Лейтенант, глотая ртом воздух и порываясь бежать дальше, начинает объяснять, что он только прибыл и сразу на испытания, а спецтрусы ему не выдали и никто ничего не сказал... Hачальник ничего не понял - какие трусы, что ты трешь, бегом на пост!!! Hо лейтенанта уже заклинило, и он начинает кричать, что пока ему не дадут спецтрусы, ни на какой пост он не пойдет. Hачальник видит, что человек не в себе, начинает его успокаивать, выяснять, чего же он хочет. Лейтенант тоже немного утих и объясняет, что вот, мол, у всех спецтрусы - а у меня еще нет, а у меня невеста и вообще... Hачальник начинает чего-то понимать, и толкует, мол, да над тобой пошутили, никаких спецтрусов нет, но лейтенант уже уперся - нет, у всех есть. Hачальник выходит из себя - ну блин, на смотри! И расстегивает штаны - а там у него точно такие же трусы как и у офицеров. С лейтенантом сделалась истерика... А офицерам объявили HСС

Добавлено спустя 23 минуты 59 секунд:

Ахтунг! Ненормативная лексика!

- Алло!
- Добрый день!
- И вам добрый...
- Скажите, а Свету можно?
- Хммм... Ну это смотря для чего...
- Вы меня не поняли!
- Да всё я понял... Думаешь, ты один такой?!
- Нет, Вы меня решительно не так поняли!!!
- Слушай, хватит тут понты колотить, не маленькие все уже, да?
- Постойте, но как же...
- А вот так вот!
- И всё же...
- Ну?!
- Не могли бы Вы пригласить Светлану?
- А х#ли мне её приглашать-то?! Вон она шароYOбится...
- Позвольте!
- Чего тебе ещё?
- Как Вы говорите о даме?!
- О ком? О Светке, что ль?!! Да ты, паря, совсем рёхнутый, как я гляну...
- Знаете что...
- Чаво?! Всё я знаю, шкет ты козявистый... Чё хошь-то? Светку? На тебе её, трепло, бл#дь!!!
- И всё же я бы попросил Вас впредь воздержаться от подобного тона, милостивый государь!
- Ой, YEAHбите меня семеро! Запугал, опYEAHздол! На тебе эту прошм#ндовку, подавись, сука... Светк! Иди, бл#дь! Тут тебя какой-то уYEAHбан вожделеет!!!
- Да? Ой, бегу, бегу, папенька! Да, я Вас слушаю!
- Светка!

- Что? Ах, Анатоль, это Вы?! Вы не представляете, как я рада слышать Ваш голос!!!
- Эта, слышь-ка чё... Хорош тут кочевряжиться, п#здуй ко мне на перепихончик!
- Ах! Что! Да как Вы можете, Анатоль!!!
- Да брось ты, х#ли уже...
- Прощайте, сударь! И не вздумайте мне звонить больше! Я не желаю впредь и имени Вашего слышать более!

- Ах, папенька, ну что за х#йня такая, бл#дь, творится кругом?! П#здец полный, сука, иначе и не скажешь...
- Ах, Светлана, какие твои годы... Найдёшь ты ещё истинную любовь свою и принца своего на скакуне белоснежном!!! Но чу! Что это? Никак звонок?! Если ты извинишь меня, ангел мой, я отвечу...

- Алло!
- Добрый день!
- И вам добрый...
- Скажите, а Свету можно?
- Хммм... Ну это смотря для чего...

[Тамбовский Волк]

Нажмите на кнопку


Пакет лежал прямо у двери — картонная коробка, на которой от руки были написаны их фамилия и адрес: «Мистеру и миссис Льюис, 217Е, Тридцать седьмая улица, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10016».
Внутри оказалась маленькая деревянная коробка с единственной кнопкой, закрытой стеклянным колпачком. Норма попыталась снять колпачок, но он не поддавался. К днищу коробочки липкой лентой был прикреплен сложенный листок бумаги: «Мистер Стюарт зайдет к вам в 20.00».
Норма перечитала записку, отложила ее в сторону и, улыбаясь, пошла на кухню готовить салат.
Звонок в дверь раздался ровно в восемь.
— Я открою! — крикнула Норма из кухни. Артур читал в гостиной.
В коридоре стоял невысокий мужчина.
— Миссис Льюис? — вежливо осведомился он. — Я мистер Стюарт.
— Ах, да... — Норма с трудом подавила улыбку. Теперь она была уверена, что это рекламный трюк торговца.
— Разрешите войти? — спросил мистер Стюарт.
— Я сейчас занята. Так что, извините, просто вынесу вам вашу...
— Вы не хотите узнать, что это?
Норма молча повернулась.
— Это может оказаться выгодным...
— В денежном отношении? — вызывающе спросила она. Мистер Стюарт кивнул.
— Именно.

Норма нахмурилась.
— Что вы продаете?
— Я ничего не продаю, — ответил он.
Из гостиной вышел Артур.
— Какое-то недоразумение?
Мистер Стюарт представился.
— А-а, эта штуковина... — Артур кивнул в сторону гостиной и улыбнулся. — Что это вообще такое?
— Я постараюсь объяснить, — сказал мистер Стюарт. — Разрешите войти?
Артур взглянул на Норму.
— Как знаешь, — сказала она.
Он заколебался.
— Ну что ж, заходите.
Они прошли в гостиную. Мистер Стюарт сел в кресло и вытащил из внутреннего кармана пиджака маленький запечатанный конверт.
— Внутри находится ключ к колпачку, закрывающему кнопку, — пояснил он и положил конверт на журнальный столик. — Кнопка соединена со звонком в нашей конторе.
— Зачем? — спросил Артур.
— Если вы нажмете кнопку, — сказал мистер Стюарт, — где-то в мире умрет незнакомый вам человек, и вы получите пятьдесят тысяч долларов.
Норма уставилась на посетителя широко раскрытыми глазами.
Тот улыбался.
— О чем вы говорите? — недоуменно спросил Артур.
Мистер Стюарт был удивлен.
— Но я только что объяснил.
— Это что, шутка?
— При чем тут шутка? Совершенно серьезное предложение...
— Кого вы представляете? — перебила Норма.
Мистер Стюарт смутился.
— Боюсь, что я не могу ответить на этот вопрос. Тем не менее заверяю вас, что наша организация очень сильна.
— По-моему, вам лучше уйти, — заявил Артур, поднимаясь.
Мистер Стюарт встал с кресла.
— Пожалуйста.
— И захватите вашу кнопку.
— А может, подумаете день-другой?
Артур взял коробку и конверт и вложил их в руки мистера Стюарта. Потом вышел в прихожую и распахнул дверь.
— Я оставлю свою карточку. — Мистер Стюарт положил на столик возле двери визитную карточку и ушел.
Артур порвал ее пополам и бросил на стол.
— Как по-твоему, что все это значит? — спросила с дивана Норма.
— Мне плевать.
Она попыталась улыбнуться, но не смогла.
— И ни капельки не любопытно?..
Потом Артур стал читать, а Норма вернулась на кухню и закончила мыть посуду.
— Почему ты отказываешься говорить об этом? — спросила Норма.
Не прекращая чистить зубы, Артур поднял глаза и посмотрел на ее отражение в зеркале ванной.
— Разве тебя это не интригует?
— Меня это оскорбляет, — сказал Артур.
— Я понимаю, но... — Норма продолжала накручивать волосы на бигуди, — но ведь и интригует?..
— Ты думаешь, это шутка? — спросила она уже в спальне.
— Если шутка, то дурная.
Норма села на кровать и сбросила тапочки.
— Может быть, это психологи проводят какие-то исследования.
Артур пожал плечами.
— Может быть.
— Ты не хотел бы узнать?
Он покачал головой.
— Но почему?
— Потому что это аморально.
Норма забралась под одеяло. Артур выключил свет и наклонился поцеловать ее.
— Спокойной ночи...
Норма сомкнула веки. Пятьдесят тысяч долларов, подумала она.
Утром, выходя из квартиры, Норма заметила на столе кусочки разорванной карточки. Повинуясь внезапному порыву, она кинула их в свою сумочку.
Во время перерыва она склеила карточку скотчем. Там были напечатаны только имя мистера Стюарта и номер телефона.
Ровно в пять она набрала номер.
— Слушаю, — раздался голос мистера Стюарта.
Норма едва не повесила трубку, но сдержала себя.
— Это миссис Льюис.
— Да, миссис Льюис? — Мистер Стюарт, казалось, был доволен.
— Мне любопытно.
— Естественно.
— Разумеется, я не верю ни одному слову.
— О, это чистая правда, — сказал мистер Стюарт.
— Как бы там ни было... — Норма сглотнула. — Когда вы говорили, что кто-то в мире умрет, что вы имели в виду?
— Именно то, что говорил. Это может оказаться кто угодно. Мы гарантируем лишь, что вы не знаете этого человека. И, безусловно, что вам не придется наблюдать его смерть.
— За пятьдесят тысяч долларов?
— Совершенно верно.
Она насмешливо хмыкнула.
— Чертовщина какая-то...
— Тем не менее таково наше предложение, — сказал мистер Стюарт. — Занести вам прибор?
— Конечно, нет! — Норма с возмущением бросила трубку.
Пакет лежал у двери. Норма увидела его, как только вышла из лифта. Какая наглость! — подумала она. Я просто не возьму его. Она вошла в квартиру и стала готовить обед. Потом вышла за дверь, подхватила пакет и отнесла его на кухню, оставив на столе.
Норма сидела в гостиной, потягивая коктейль и глядя в окно. Немного погодя она пошла па кухню переворачивать котлеты и положила пакет в нижний ящик шкафа. Утром она его выбросит.
— Может быть, забавляется какой-то эксцентричный миллионер, — сказала она.
Артур оторвался от обеда.
— Я тебя не понимаю.
Они ели в молчании. Неожиданно Норма отложила вилку.
— А что, если это всерьез?
— Ну и что тогда? — Он недоверчиво пожал плечами. — Что бы ты хотела — вернуть это устройство и нажать кнопку? Убить кого-то?
На лице Нормы появилось отвращение.
— Так уж и убить...
— А что же это, по-твоему?
— Но ведь мы даже не знаем этого человека.
Артур был потрясен.
— Ты говоришь серьезно?
— Ну а если это какой-нибудь старый китайский крестьянин за десять тысяч миль отсюда? Какой-нибудь больной туземец в Конго?
— А если это какая-нибудь малютка из Пенсильвании? — возразил Артур. — Прелестная девушка с соседней улицы?
— Ты нарочно все усложняешь.
— Какая разница, кто умрет? — продолжал Артур. — Все равно это убийство.
— Значит, даже если это кто-то, кого ты никогда в жизни не видел и не увидишь, — настаивала Норма, — кто-то, о чьей смерти ты даже не узнаешь, ты все равно не нажмешь кнопку?
Артур пораженно уставился на нее.
— Ты хочешь сказать, что ты нажмешь?
— Пятьдесят тысяч долларов.
— При чем тут...
— Пятьдесят тысяч долларов, Артур, — перебила Норма. — Мы могли бы позволить себе путешествие в Европу, о котором всегда мечтали.
— Норма, нет.
— Мы могли бы купить тот коттедж...
— Норма, нет. — Его лицо побелело. — Ради бога, перестань.
Норма пожала плечами.
— Как угодно.
Она поднялась раньше, чем обычно, чтобы приготовить на завтрак Артуру блины, яйца и бекон.
— По какому поводу? — с улыбкой спросил Артур.
— Без всякого повода. — Норма обиделась. — Просто так.
— Отлично. Мне очень приятно.
Она наполнила его чашку.
— Хотела показать тебе, что я не эгоистка.
— А я разве говорил это?
— Ну, — она неопределенно махнула рукой, — вчера вечером...
Артур молчал.
— Наш разговор о кнопке, — напомнила Норма. — Я думаю, что ты неправильно меня понял.
— В каком отношении? — спросил он настороженным голосом.
— Ты решил, — она снова сделала жест рукой, — что я думаю только о себе...
— А-а...
— Так вот, нет. Когда я говорила о Европе, о коттедже...
— Норма, почему это тебя так волнует?
— Я всего лишь пытаюсь объяснить, — она судорожно вздохнула, — что думала о нас. Чтобы мы поездили по Европе. Чтобы мы купили коттедж. Чтобы у нас была лучше квартира, лучше мебель, лучше одежда. Чтобы мы, наконец, позволили себе ребенка, между прочим.
— У нас будет ребенок.
— Когда?
Он посмотрел на нее с тревогой.
— Норма...
— Когда?
— Ты что, серьезно? — Он опешил. — Серьезно утверждаешь...
— Я утверждаю, что это какие-то исследования! — оборвала она. — Что они хотят выяснить, как поступит средний человек при таких обстоятельствах! Что они просто говорят, что кто-то умрет, чтобы изучить нашу реакцию! Ты ведь не считаешь, что они действительно кого-нибудь убьют?!
Артур не ответил; его руки дрожали. Через некоторое время он поднялся и ушел.
Норма осталась за столом, отрешенно глядя в кофе. Мелькнула мысль: «Я опоздаю на работу...» Она пожала плечами. Ну и что? Она вообще должна быть дома, а не торчать в конторе...
Убирая посуду, она вдруг остановилась, вытерла руки и достала из нижнего ящика пакет. Норма положила коробочку на стол, вынула из конверта ключ и удалила колпачок. Долгое время она сидела, глядя на кнопку. Как странно... ну что в ней особенного?
Норма вытянула руку и нажала на кнопку. Ради нас, раздраженно подумала она.
Что теперь происходит? На миг ее захлестнула волна ужаса.
Волна быстро схлынула. Норма презрительно усмехнулась. Нелепо — так много уделять внимания ерунде.
Она швырнула коробочку, колпачок и ключ в мусорную корзину и пошла одеваться.
Она жарила на ужин отбивные, когда зазвонил телефон. Она поставила стакан с водкой-мартини и взяла трубку.
— Алло?
— Миссис Льюис?
— Да.
— Вас беспокоят из больницы «Легокс хилл».
Норма слушала будто в полусне. В толкучке Артур упал с платформы прямо под поезд метро. Несчастный случай.
Повесив трубку, она вспомнила, что Артур застраховал свою жизнь на двадцать пять тысяч долларов, с двойной компенсацией при...
Нет. С трудом поднявшись на ноги, Норма побрела на кухню и достала из корзины коробочку с кнопкой. Никаких гвоздей или шурупов... Вообще непонятно, как она была собрана.
Внезапно Норма стала колотить ею о край раковины, ударяя все сильнее и сильнее, пока дерево не треснуло. Внутри ничего не оказалось — ни транзисторов, ни проводов... Коробка была пуста.
Норма вздрогнула, когда зазвонил телефон. На подкашивающихся ногах она прошла в гостиную и взяла трубку.
Раздался голос мистера Стюарта.
— Вы говорили, что я не буду знать того, кто умрет!
— Моя дорогая миссис Льюис, — сказал мистер Стюарт. — Неужели вы в самом деле думаете, что знали своего мужа?

[Drewsha]

не понял... ](*,)

[Тамбовский Волк]

Немного предыстории.
Я люблю сотрудников ГИБДД. Они меня нет.
Я люблю ездить очень быстро. Они считают, что это неправильно.
Я люблю ездить с синими спецсигналами. Они думают, что это нехорошо.
Я всегда говорю с ними вежливо. Они мне всегда хамят.
Попытки меня остановить очень редко увенчаются успехом.

Теперь собссно диалог.
Я еду на работу из Питера. Опаздываю на важную встречу. Скорость 140. Пост не замечаю и пролетаю мимо охуевающих гаишников. На следующем посту останавливаюсь, как приличный. Приглашают на пост.

-Почему у вас маяк на крыше.
-Я так хочу.
-А где разрешение.
-А мне не надо.
-Как это?

-А вот так. Не надо и все. Тов. майор, я очень тороплюсь. У нас с вами есть два пути развития наших трогательных взаимоотношений. Вы в течении 5 минут оформляете протокол, я его выкидываю в урну или вы просто меня отпускаете и я еду дальше. Могу даже извиниться.
-Как это?
-Ну вот так, потому что если вы задержите меня более чем на пять минут, я сделаю вам много гадостей.
-Каких это?
-По пунктам:
1. Доказать, что у меня был спецсигнал нереально. Я его как повесил, так и снял. В суде я с честным лицом буду говорить о своей порядочности, честности и ангельском характере. В худшем случае на заседание я принесу точно такой же маяк, но не рабочий. Без лампочки. Мы назначим независимую экспертизу, она поддвердит, что этот предмет не явлеятся специальным световым сигналом и я с этим решением буду всю жизнь ездить по городу с маяком и никто никогда мне ничего не сделает.
2. Напишу 5 тысяч писем всем от президента до вашего непосредственного начальника с пустяковыми жалобами типа: хамил, грубил, кричал, не уважительно относился, не разъяснил мои права, злоупотреблял своим служебным положением.
3. Напишу в прокуратуру и УСБ, что вы у меня взятку вымогали.
-А НЕ ДОКАЖИТЕ!!! (он на визг аж перешел)
-А я и не буду ничего доказывать. Я напишу один раз, потом еще однин, потом третий. И поверьте, эти мои писульки проблем много вам не сделают, но в личном деле пометочки остануться... и если вы вдруг оступитесь, то...

Тут в разговор вступился стоящий рядом инспектор...

-Михалыч, - обратился он к майору, - пошли его нахуй.

Михалыч отдал мне права...

Знаете че. Я понимаю, что это не очень правильно. Но вот пока в этой стране такие йобнутые законы, пока представители власти не имеют никакой власти, пока Ксюша Собчак издиит с мигалками, а водителя скорой помощи ебут за то, что спасая жизнь больному он создал аварийную ситуацию и зацепил чей-то мерседес, который срать хотел на сирену и маяки, я буду так себя вести. И может быть если все начнут вести себя именно так и когда в один прекрасный момент все 5 миллионов автолюбителей выйдут из гаражей на улицы со спецсигналами, начнут громить гаишников в суде, наглядно показывать, что закон - это пустой звук. Может тогда у нас в стране задумаются о том, что закон должны уважать или боятся.
Грустно это все. Очень грустно.
Ведь в скорой помощу, которую не пропустит очередной борзый мерен, могу оказаться и я.

[Barmaley]

Нормальный ликбез, пользования маячком.

[Тамбовский Волк]

… Алиса никогда не видела такой странной гусеницы.
Гусеница лежала на шляпке огромного гриба, и была просто огромная.
- Добрый день! - промолвила Алиса.
- Кто… Ты… - протяжно произнесла гусеница.
Гусеница курила большую трубку. Выпуская с каждым, словом клубы дыма. Сладкие и мохнатые они поднимались вверх, завиваясь и путаясь сами в себе, уносимые легким теплым ветерком.
«А может мне тоже покурить» - подумала Алиса…
… И больше она не думала не о злобной и гламурной королеве, не о слабохарактерном мазохисте короле, не о мажоре шапочнике с его маргинальным кроликом, не даже об эротичной улыбке старого чеширского педофила… ОНА ВООБЩЕ БОЛЬШЕ НИ О ЧЕМ НЕ ДУМАЛА…
…До самого утра…
…пока не проснулась…
…от нестерпимой головной боли…
…в луже собственной блевотины…
…в однокомнатной квартирке…
…на окраине Салтовского жилмассива…
…Рядом лежал забычкованный в меховом тапке косяк… и книжка «Алиса в зазеркалье», заложенная в самой середине уже ставшим подсыхать куском салями…
- А..ХУ...ЕТЬ! - промолвила Алиса, нащупав у себя полное отсутствие груди, член в джинсах и трехдневную щетину.
- блe… завязываю. - в очередной раз клялся он себе…

Добавлено спустя 8 минут 20 секунд:

Позитив!!!!!

Вдруг позвонили в дверь. Ни свет, ни заря, вот не спится людям. Точнее, и свет, и заря, но рановато как-то для визитов. На сонном будильнике стрелки повисли где-то около половины шестого утра, а лег я полпятого. Сквозь глазок вижу женскую фигуру в халате, она протягивает руку, чтобы снова позвонить. Пытаясь избежать неуместного в это время звона в голове, резко открываю дверь. Ирина, соседка.
- Что случилось, Ир?
- Женька не пришел ночевать.
- Так чего раньше не зашла? Утро уже. Когда последний раз с ним говорила?
- Часов в десять вечера, сказал, что задержится, чтоб не ждала и не волновалась. Вот часов до трех и не волновалась. В три начала звонить – мобильный выключен. Что теперь делать, где его искать – ума не приложу. И ведь не было никогда такого, если задерживался, всегда звонил…
- Знаешь, что… Ты иди домой, попробуй поспать немного, думаю, найдется.
- Какое спать… Да знаю я, что ты думаешь. Нет, не было у него никого. Он человек семейный, не то что…
Она запнулась и виновато посмотрела на меня. И отчего у людей такое мнение обо мне складывается? Я улыбнулся.
- Ладно, Ириш, иди, я попробую его найти.
- Как ты его найдешь…
- Найду, Ир, иди.
Она странно на меня посмотрела, так смотрят люди, которые вдруг видят очень нужную им, давно разыскиваемую вещь в соседнем магазине, отчаявшись уже найти ее где бы то ни было. Кивнула и ушла к себе.

Женька-Женька… Сколько лет себя помню, вечно ты был «тихоней» для Ирки, и всегда своим-любимым-единственным для целой армии девчонок. Понятное дело, увлекся, забылся, уснул, с кем не бывает. И все же что-то мешало мне просто взять и лечь спать. Я вздохнул и пошел одеваться, заодно выискивая по карманам сигареты. Закурил, решил выйти на улицу. Не то, чтобы я рассчитывал найти его у подъезда, хотя и не исключал такой возможности, просто хотелось выйти на воздух.

На улице светало, и, вроде даже какие-то птицы пели. Во дворе, у детской песочницы, сидел человек и крошил хлеб урчащим голубям. Женька. Я подошел к нему.
- Привет. Давно сидишь?
- Привет. Всю ночь.
- Тебя Ирка ищет. Ты позвонить мог?
- Мог… О! В этом-то все и дело. Мог. Я не мог не позвонить, я всегда звонил. А вот сегодня решил не звонить. И дома не ночевать. А Катьку обманул, сказал, домой еду. Как Ленин наш, Ульянов, помнишь, в анекдоте? Жене говорю, что…
- Жень, там Крупская твоя волнуется очень. Что случилось?
- Все случилось. Ну, или ничего. Просто позвонил я Ирке, что задерживаюсь – работы еще много было и думаю – а не плюнуть ли мне на нее? На работу. Ну, и на Иру заодно. Катька позвонила – и на Катьку плюнуть. Раз в жизни сделать то, чего мне, понимаешь, именно мне больше всего хочется.
- А что, обычно ты делаешь то, чего тебе не хочется?
- Конечно! То, что надо, надо кому-то, понимаешь, то, что положено.
- Слушай, пойдем домой, холодно что-то.
- Видишь, ты предлагаешь мне пойти к тебе домой, потому что тебе этого хочется, потому что тебе холодно. И я пошел бы, но я решил, что…
- Да ладно, не заводись, я просто предложил, твое дело – идти – не идти.
- А я вдруг вчера подумал – чего мне больше всего хочется? И, знаешь, купил портвейна. Самого дешевого, им бы стены красить, помнишь, мы после выпускного пили? Вот. Захотелось вдруг. Так, как раньше, в подъезде… Знаешь, какой кайф…
- Знаю, я с выпускного так и не останавливался, - улыбнулся я.
- А потом я гулял по улицам и думал, как я жил все эти годы, что делал, почему я стал тем, кем я стал? Понимаешь ты меня? Мне вдруг стало нравиться, что я делаю не то, чего сам хочу, а то, чего хотят от меня другие. Понимаешь?
Я понимал. Женька, тот веселый Женька, который все время что-то придумывал, какие-то шутки, розыгрыши, этот весельчак после школы вдруг женился на Ирине, маленьком сером воробушке, и стал другим. Стал серьезным, ответственным. Перестал плеваться жеваной бумагой, воровать шпагу с памятника Сервантесу и учиться летать с самодельными крыльями из брезента. Стал скучным. Наверное, взрослым. Все стали такими, кроме, пожалуй, меня, разгильдяя, но он – раньше всех. Первый повзрослевший. Только я не знал, что это так расстроит его десять лет спустя. Хотя не думаю, что до вчерашнего дня это так его волновало.
- И я подумал, черт, я ведь завтра проснусь, и опять буду таким, как был, делать все, что положено, то, что хочет Ира, шеф, Катя, мама, окружающие, я опять буду жить чужой, не своей жизнью. И буду скучен и противен сам себе по утрам. Но сегодня я этот подарок себе сделаю. И сделал!
- Ладно Жень, хоть ты и не хочешь делать того, чего хотят от тебя другие, но, может, пойдем? Я так спать хочу. А тебя Ирка заждалась…
- Ладно, нудятина, пошли, только помоги мне перед этим кое-что спрятать.
И он раскрыл большую спортивную сумку, в ней лежала шпага Сервантеса и брезентовые крылья.

Добавлено спустя 1 час 46 минут 41 секунду:

Балет Минкуса "Дон Кихот" уже бог знает сколько времени благополучно идет на сцене питерского Мариинского театра.
И вся история данного балета на данной сцене распадается на два периода: период "до" и период "после".
Период "до" характеризовался тем, что Дон Кихот и Санчо Панса разъезжали по сцене соответственно на коне и на осле.
И конь и осел были живыми, настоящими, теплыми.
Период "после" характеризуется тем, что Дон Кихот и Санчо Панса шляются по сцене пешком.
Не славные идальго, а пилигримы какие-то. Куда подевались конь и осел? Сдохли? Сожраны хищниками?

Версии таинственного исчезновения со сцены коня и осла плодились, как грибы после дождя.
Я же получил сведения о происшедшем от своего родственника, который работал осветителем в Мариинском театре.
Он утверждает, что все было именно так. Не знаю. За что купил, как говорится, за то и продаю.
Итак, душераздирающий случай, поделивший историю спектакля на "до" и "после", произошел, кажется, в 1980 олимпийском году.
До того дня на каждое представление "Дон Кихота" из цирка выписывались хорошо выдрессированные,
привыкшие к публике конь и осел. Но в тот злосчастный день конь заболел.

Администрация театра, совершенно не подумав о последствиях, арендовала коня из какой-то конно-спортивной секции.
Тоже хорошо вышколенное животное. Мда. Если бы только не одно но. Зверюга оказалась кобылой.
Это обнаружилось только тогда, когда уже звучала увертюра. Что-либо менять было поздно.
Вы когда-нибудь пробовали в чем-либо убедить возжелавшего женской ласки осла?
Легче научить таракана танцевать еврейские танцы. В первом же совместном появлении на сцене Дон Кихота и Санчо Пансы осел,
почуяв свеженькую кобылку, безумно возбудился. Издав истошный рев, он встал на дыбы, сбросив с себя Санчо. После этого
из его подбрюшья начало вылезать нечто неимоверное по своим размерам и очень непристойное по своему внешнему виду.
Осел начал забираться сзади на кобылу, которая явно не возражала против того, чтобы произвести на свет мула.

Дон Кихот, почуяв атаку с тыла, проявил чудеса джигитовки и каким-то диким прыжком слетел с седла.
Санчо, спинным мозгом почувствовав, что сейчас произойдет, начал тянуть осла за хвост. Но проклятый ишак не сдавался.
К этому моменту он уже находился в нужном отверстии на теле кобылы и работал с интенсивностью отбойного молотка.
Откуда-то из зала раздался истошный женский визг.
Кто-то проорал - "Закройте занавес!"

Дирижер механически продолжал размахивать руками, не отрывая глаз от творящегося на сцене безумия.
Оркестранты развернули головы на 180 градусов и беззастенчиво пялились на сцену.
Музыка издала пару предсмертных тактов и тихо сдохла, сменившись полоумным гоготом, доносившимся из оркестровой ямы.
Пожарные начали раскатывать по сцене рукава с целью образумить распоясавшегося осла с помощью воды.
В общем, занавес закрыли только минуты через две.

В течение этих двух минут на сцене прославленного Академического Театра имени Кирова наблюдалось следующее:
Ишак с победным ревом дотрахивает томно прикрывшую глаза кобылу.
Санчо Панса тянет ишака за хвост, в результате чего вся сцена смахивает на перетягивание каната.
В углу сцены, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, сидит на полу совершенно обезумевший Дон Кихот.
Пожарные, изнемогая от хохота, раскатывают шланги, а из-за кулис доносится вопль режиссера
- "Скорее, суки!!! Скорее!!!! Убью всех на хуй!!!"

Из оркестровой ямы слышен уже даже не смех, а какое-то бульканье.
Дирижер, поддавшись всеобщему буйству, приплясывает на своей подставке и откровенно болеет за осла.
Наконец занавес закрывается. Половина зала возмущается, треть (в основном старые девы) лежат в обмороке,
остальные требуют открыть занавес, поскольку они, мол, заплатили деньги и имеют право все это досмотреть.
Все. На этом все и закончилось. На следующем представлении Дон Кихот и Санчо ходили пешком.
Сколько голов полетело после этого злосчастного дня - неизвестно, да и не важно.
Как говорил Ираклий Андроников - "можно посылать соболезнования цирку. Их лучшее представление прошло в Мариинском театре"...

[Тамбовский Волк]

Абитуриентки

Странное было время… Июль. Все нормальные студенты разъехались. Кто по домам пугать бывших одноклассниц наигранным «столичным» акцентом, кто отдыхать, кто в стройотряды, после которых всё приходилось перестраивать.

В принципе в общаге никого не должно было оставаться вовсе, дабы ректор санкционировал производство некоего мифического ремонта. Однако уже лет 5 минимум не пахло ни краской, ни обойным клеем, ни пьяными отделочниками. Завхоз регулярно воровал все, выделяемые на ремонт деньги, предоставляя обитателям общаги всё делать на свой жуткий вкус и дистрофичный кошелёк.

О чём это я???? Да! Короче говоря, к июлю жизнь в общаге замирала. Несколько оживляли её лишь оболтусы типа Кривого и компании. Которым абсолютно нехрен было делать на своей провинциальной родинке. А посему они оставались в Минске, дабы подзаработать при возможности, попить водки при желании, потрахать баб при наличии оных и просто покуролесить, всё это совмещая.

По идее комендантша общаги должна была бы их выгнать к чертям собачьим, но, будучи изрядно прикормленной всяческими подношениями, она просто закрывала глаза на все безобразия, которые творились в нескольких обитаемых блоках. К тому же эта тётка неравнодушно дышала в сторону Кривого, и в её плотоядных глазах постоянно читалось желание прихватить его за яйца в тёмном месте.

Жизнь протекала банально и скучно, как процесс опорожнения кишечника. Кривой со Степаном подрабатывали переводчиками в Госкомспорте с делегациями пловцов, борцов и прочих спорт-уродов из далёкого и не очень зарубежья. Гера хороводил загрантуристов по местам боевой и половой славы именитых соотечественников, изображая из себя гида. А по вечерам они собирались вместе в комнате и бухали, обсуждая тупых буржуинов. Впрочем, иногда и на их улице случались праздники. К примеру в виде международных соревнований по синхронному плаванию, когда Кривой ухитрился провести своих корешей в гостиницу к своим подопечным – сборной Таиланда. Дальнейшее представляете? Нет? Ну, как-нибудь потом напишу, сейчас не об этом. К сожалению такие ништяки случались нечасто. А посему кроме пива, водки и просмотра порнухи по видаку, развлечений не было, и жизнь ползла вперёд, кряхтя и попёрдывая.


Однако и этому скучному времяпровождению таки пришёл конец. И явился он в виде полутора сотен юных абитуриентов (в подавляющем большинстве женского пола), коих заселили в общагу на время двухнедельной сдачи вступительных экзаменов. И теперь удивлённые репы непроспавшихся в полной мере к утру Кривого и Степана, ежеутренне и ежевечерне разглядывали стайки 17-летних нимфеток, порхавших по коридорам, комнатам и лифтам здания.

Терпеливо созерцать их голые коленки под мини юбками и упругие грудки под маечками не было просто никакой возможности. И решено было – действовать!!!

Для начала было необходимо всё правильно и грамотно спланировать. При планировании был выпит ящик пива, разбито одно окно на кухне, заблёван туалет (Гера, сука) и напугана одна абитуриентка, изрядно труханувшая при виде члена Кривого в соседней форточке. Ну подумаешь, поссать решил из окна пацан, тоже мне, трагедия!
План был таков.
1. Определить потенциальных подопытных (подходящих по экстерьеру и низкой социальной ответственности).
2. Вычислить блок, где они живут.
3. Выбрать подходящий момент.
4. Произвести милое и непосредственное знакомство посредством Кривого с гитарой.
5. Плавно перевести знакомство в пьянку.
6. Собственно выебать.

В целом, простенький такой планчик, без излишеств. Определением подходящих клиенток было решено заняться практически немедленно. Для начала выяснили, что сегодня в отдельных группах проходит основной вступительный экзамен по иностранному языку. Это означало, что девахи будут расслабляться вечером. Таким образом, подходящий момент (п.3) был определён. Далее всё происходило так.

Степан совместно с Кривым сидел на лавочке возле общаги, покуривая и всесторонне зорко осматривая всех входящих в здание малышек. Гера в этот момент находился внутри здания, ожидая сигнала. Если упругость поп, размер грудей и общая симпатичность лица была на высоте, то Степан давал отмашку. Гера входил вместе с несчастными в лифт и отслеживал их до комнаты, чутко прислушиваясь к разговорам и делая выводы, кои немедленно заносил в блокнотик, дабы не забыть.

Блокнот достаточно быстро заполнялся ценной информацией, и к 3 часам дня было приято ответственное решение – достаточно. Камрады удалились в комнату, и Гера шустро доложил диспозицию. Утомлять подробным пересказом всех записей не будем. Остановимся на главном.
- Короче наиболее подходящий вариант, - Гера громко высморкался, - 8-ой этаж 14-ый блок.
Степан и Кривой с интересом внимали.
- Три бабищи. Все из Витебска. Отстрелялись успешно и собираются это дело отмечать. Походу они уже вроде бы в баре по дороге в общагу по ликёру хряпнули. Весёлые суки…
- А сиськи как? – тревожно спросил Кривой, которого этот вопрос интересовал особенно остро.
- Да ты их должен помнить! Они уже в конце шли. Там ещё такая в джинсиках белых была. Ты как её увидел, так у тебя сигарета изо рта выпала!
- Аааа! Точно! Помню!!! Супер! – глаза у Кривого сразу заблестели, как у кота перед кастрацией.
- Слюни вытри! – резко оборвал его насупившийся Степан. – Что делаем? Надо ж купить чего-нибудь?
- А что тут думать? Они малолетки провинциальные, значит Амаретто! А нам водки…
- А «торт»? Будем мутить? – спросил Степан.
Дело в том, что у них давно была отработана убойная схема знакомства под названием «торт», о которой я расскажу позднее.
Кривой задумался.
- Наверное будем… Тогда ещё муки надо купить.
Тут же Гере была выдана энная сумма денег на все предстоящие растраты, и он шустро побежал в ближайший гастроном.

17-00. Это время было назначено на начало операции. В дверь блока № 814, из которого, кстати, доносилась музыка и смехуёчки, постучали. Через пару секунд пышногрудая девушка Лариса открыла дверь и увидела пред собой чудо.

Над тем, чтобы придать Кривому нужный вид, Степан с Герой трудились минут 20. Зато теперь в дверном проёме стоял стройный мускулистый юноша с грустными глазами. На обнажённый торс Кривого был надет фартук (специально купленный для подобных случаев), который великолепно «не скрывал» мускулатуру. Руки, лицо и даже волосы были слегка запорошены мукой. Он томно поднял грустные глаза и изрёк:
- Девушка здравствуйте… Вы извините, что я вот так беспардонно зашёл… Просто мы тут с товарищами решили торт испечь, а рецепт мамин пропал куда-то (вздох)… Вы случайно не знаете, как правильно делать песочное тесто?
Пауза несколько затянулась.… В коровьих глазах Ларисы читалось: «Красавец… умный… вежливый… торты печёт…». Естественно, такого счастья на пороге она видеть в свои 17 лет и не ожидала. И вот оно, точнее ОН. А что ж вы хотите? Эта беспроигрышная система знакомства была неоднократно апробирована и сбоев не давала НИКОГДА!

Ну, дальше конечно все девушки дружно давали советы. Записывали рецепты, а Кривой, потупившись, скромно кивал и морщил репу, делая внимающее лицо. Потом он типа побежал к себе, дабы воспользоваться рецептом (на самом деле подробно описал Степану и Гере что, чего и как в блоке потенциальных жертв). Потом был взят торт, заранее купленный в магазине (типа свой не получился), литруха Амаретто, водка, гитара и сплочённая команда резво направилась в нужном направлении.

Встречали их дружно и без опаски. Далее всё шло по плану. Пили-курили, щедро подливая польский миндальный ликёр малолеткам и сдабривая его поверх шампанским. Через час-другой мягкое оглаживание ближайших коленок плавно перетекло в уверенное ощупывание вымени. Назревала необходимость срочно произвести перераспределение ударных сил батальона. Для обсуждения было решено выйти на балкон покурить в чисто мужском составе.

- Значица так! – Кривой был настроен говорить конкретно и по делу,- Я с Ларисой остаюсь здесь, вы сваливайте с остальными к нам наверх. Типа таси-васи видик посмотреть, а мы тут как бы приберёмся к вам придём…
- И надолго вас тут оставлять? Эти ж курицы спрашивать будут…
- Степан, бля! Не строй из себя целку! Пора им уже в Амаретто водки добавлять и проверять на сексуальную умелость! Как кончу, так приду, сами сюда не суйтесь и баб не пускайте! Всё!

Сказано тоном, не предусматривающим никакие возражения. Впрочем, возражать Кривому, почуявшему сексуальную разрядку, было бессмысленно и даже где-то небезопасно. Посему Степан с Герой быстро приняли Ларисиных подружек под локотки и, захватив с собой кое-какой оставшийся алкоголь, в меру бодро отправились на родной 12-ый этаж.

В это же время уборка грязной посуды в блоке на 8-ом этаже плавно перетекла на кровать. Лариса сначала для порядка поотнекивалась, но Кривой и не такие крепости брал! После первого раза «для разгону» необходимо было перекурить. Обычно на Кривого в такие моменты накатывало желание потереть за жизнь и обсудить виды на урожай.
- Так это… ты из Витебска, да? Ну и как там у вас?
- Да ну его этот Витебск! – Лариса кокетливо поморщилась. – Маленький город, пойти некуда, даже парней нормальных нет.
После этой многозначительной фразы она положила руку Кривому на грудь, теребя курчавые волосы. Кривой довольно ухмыльнулся.
- Это да! Минск – конечно лучше… А родители кто, чем занимаются?
- Мама в школе работает, она тоже ин-яз заканчивала… А папа полковник… Могу познакомить, он завтра приезжает. У него командировка какая-то…
- Хахаха,- натужно хохотнул Кривой. – Нет, пока с папой знакомиться мыне будем, рановато. Вот со временем, наверное, да…

Он хотел было развить эту тему и подробно рассказать о том, что время сейчас другое. Родителей не надо впутывать в настоящую молодёжную жизнь. Надо жить сегодняшним днём и получать удовольствие… Но тут раздался робкий стук в дверь блока.

- Вот ведь козлы, - разозлился Кривой. – Сказал же, что сам приду.
Он, кряхтя, влез из-под одеяла и, наклонив голову, начал рыскать глазами по сторонам в поисках тапок. Опять раздался стук в дверь на этот раз сопровождаемый словами.
- Лариса, ты ещё не спишь? Открывай!

Громовой голос не был похож ни на блеяние Геры, ни на пьяное бухтение Степана. Кривой прекратил поиски и с удивлением посмотрел на Ларису. Впрочем, там было на что посмотреть. Если человеку со всей дури дать кулаком в область солнечного сплетения, то у него перехватит дыхание, и он будет судорожно открывать рот, выпучив глаза на манер морского окуня. Примерно такое же выражение лица было и у девушки.

- ПАПА! – жутким шёпотом произнесла она и натянула одеяло на покрывшиеся гусиной кожей сиськи.

В такие напряжённые моменты у Кривого открывалось второе дыхание, мгновенно трезвели мозги, и он был способен действовать рефлекторно. Не успела Лариса произнести сакраментальную фразу русского классика «Что делать?», как Кривой уже змеёй заполз под кровать, затащив с собой туда же джинсы, трусы и майку. Уже из этого подполья он грозно шепнул:
- Открывай бля!
На удивление, Лариса тоже быстро просекла, что затягивать не стоит, и уже нормальным голосом крикнула в сторону двери:
- Папа, я сейчас! Оденусь только!

Быстрым взглядом окидывая комнату, она накинула халат, о открыла пошире форточку, чтобы хоть чуть-чуть проветрить от дыма комнату и пошла к двери. Лёжа под кроватью, Кривой старался не шевелиться и думал только о том, что этот славный полковник мог прискакать и раньше, во время процесса, и тогда бы всё было совсем не так весело. Он был наслышан о случаях, когда в период стресса и испуга у женщины происходит резкое сокращение мышц влагалища. Подвергать свой член такому недетскому испытанию ему крайне не хотелось. В щёлку Кривой пытался разглядеть, кто же всё-таки входит в комнату. Первыми ему на глаза попались офицерские хромовые сапоги примерно 48-го размера. Спокойствия это почему-то не внушало.

- Ларочка, ты что – куришь?!
Громовой бас так же Кривому не понравился.
- Папа! Нет конечно! Это девчонки! Они кино смотреть к знакомым побежали, а я что-то устала и решила уже поспать, - раздалось наигранное зевание. – А почему ты сегодня приехал? Ты же завтра собирался?
- Да в министерстве что-то там перенесли, сказали, что Главком завтра с утра принимать будет. Пришлось быстро собираться и сюда. Ну да ладно. Я скоро в офицерскую гостиницу поеду, а ты поспишь. Тебе же отдыхать сейчас надо побольше. Давай только чайку попьём. Чайник-то есть у вас?

Лариса, похоже, начала успокаиваться.
- Конечно, папа, садись. Я сейчас поставлю.

Естественно, этот чёртов военный не придумал ничего лучше, как усесться на кровать, под которой в позе камбалы лежал голый Кривой. Сапоги, как выяснилось, были не единственной крупной чертой бравого вояки. Весу в нём было центнера полтора, поскольку пружинная кровать под ним прогнулась до пола. Точнее не до пола, а до живота и паха Кривого. Тот задержал дыхание и с облегчением подумал о том, что если бы папенька был ещё кил на 20 помощнее, то о контрацепции в будущем можно было бы уже и не беспокоиться.

Далее в течение минут десяти папа с дочкой неспешно разговаривали о жизни, об экзаменах и прочей херне. Кривой только отметил, что Лариса достаточно быстро пришла в себя, что позволяло думать о спокойном завершении инцидента.
- Ну, спасибо, доча, чаем напоила. Пойду я, наверное, а ты спать ложись. Мне ещё в гостиницу устраиваться.
И папа, кряхтя, встал…

Кривой был готов ко всему, но только не к тому, что произошло. Дело в том, что когда чудный полковник садился на кровать, то пружины матраса растянулись, прижавшись холодным металлом к телу Кривого. Обратный процесс в соответствии со всеми законами физики прошёл так же неумолимо, и пружины вернулись в исходное положение, прихватив с собой половину мужского достоинства Кривого вместе с волосяным покровом.

Помните, как в кино про Буратино папа Карло с удивлением взирал на подавшее голос полено? Примерно с таки же очумевшим лицом папа Ларисы посмотрел на кровать, которая заорала громким матом. Терпеть дальше не было никаких сил, и Кривой вскочил вместе с матрасом.
Раздался страшный грохот, кровать развалилась и он предстал перед семейством подобно Венере, выходящей из морской пены. Половина волос с лобка была начисто депиллирована, плюс к этому произошло небольшое обрезание крайней плоти. Немусульманский организм Кривого был к этому явно не готов. Обезумевшим взглядом он окинул окрестности и, в чём мать родила, кинулся к выходу, снеся по дороге офигевшего полковника и тумбочку.

В родном блоке на 12-ом этаже тихо играла музыка. Степан и Гера, под аккомпанемент Фредди Меркьюри, постепенно склоняли витебских подружек к обмену партнёрами. Неожиданно дверь с грохотом растворилась. В предбанник вбежал Кривой с дикими глазами и окровавленным членом. Остановившись на секунду, он схватил со стула посудное полотенце и скрылся в ванной. Степан переглянулся с Герой и с завистью произнёс:
- Надо же… Целка…

[Тамбовский Волк]

- Маааааааам! Маааааамааааа!!!! - требовательно голосил Васенька, оставленный один в ванне с ароматной пеной.
- Ну чего тебе ещё, горюшко ты моё луковое? - Зинаида Федотовна отложила в сторону вязание и направилась в сторону ванной комнаты.
- Мама! Я научился сам себе тереть спинку мочалом!
- Ой, ты ж моя радость! - всплеснула руками женщина. - Умничка ты моя маленькая!
- Вот только у меня утёнок потерялся... С кем я теперь купаться буду? - захныкал Васенька и умильно начал тереть кулачонками глаза.
- Ну не расстраивайся, сладенький! Я тебе нового куплю сегодня!
- Правда? Ураааа!!! А можно мне ещё тогда поплюхаться пока?
- Конечно, яхонтовый мой! А я пока тебе творожок с изюмчиком сготовлю! Плавай на здоровьичко! - Зинаида Федотовна вышла из ванной, закрыв дверь на шпингалет - а то, не ровен час, простудится Васенька.

"Подумать только... И за этого человека вышла замуж моя дочь!" - грустно улыбнулась своим мыслям Зинаида Федотовна, открывая холодильник...

[Тамбовский Волк]

Аутсорсинг

Сегодня мы поговорим об аутсорсинге, дорогие мои девочки и мальчики. Аутсорсинг, пытливые вы мои, это очень полезная в хозяйстве штука, win-win situation, как говорят взрослые дяди, что в переводе на человеческий означает вовсе не "вынь-вынь, ты с ума сошел", как вы, наверное подумали, а совсем другое. Расскажу я вам по этому поводу поучительную историю с хорошим концом.

Жил-был мальчик, звали его Макаром. В один прекрасный день поручают Макару родители ответственное задание : посуду помыть, насухо протереть и в шкаф ее сложить. За это ему пообещали три шоколадные конфеты и два дня не пороть. Три шоколадные конфеты - это не кот чихнул, думает наш Макар, да и не пороть тоже бы не помешало, тем более о том, что случилось с большой маминой вазой, еще никто не знает. С другой стороны, посуда в раковине очень грязная. Просто очень. До того грязная, что при попытке ее помыть некоторые стаканы уже начинают активно сопротивляться. По ночам из района кухни доносится хоровое пение и отчетливо тянет жжеными тряпками.

Макарка трезво оценивает свои силы и уже решает отказаться от заманчивого проекта, как вдруг он вспоминает о детях дворничихи, Кришне и Вишне. Два брата шоколадных конфет не то что не ели никогда, но и о том, что они на белом свете существуют - догадываются исключительно по разноцветным фантикам, которые иногда попадают им в руки. Макар хлопает себя по лбу, очень быстро съедает одну конфету, которую опрометчивые родители выдали ему авансом, и пулей мчится в полуподвальную квартиру, где проживает дворничиха Бхамурат со своим семейством - все семнадцать человек.

Конфетный фантик со следами шоколада производит на братьев неизгладимое впечатление и уже через полчаса кухня Макара сияет чистотой, вымытая и насухо вытертая посуда стоит в шкафу, счастливые братья уходят в свой полуподвал, унося в качестве бонуса два старых полиэтиленовых пакета и стержень от шариковой ручки.

Радости Макара нет предела. Мало того, что он получает не три, а пять конфет за досрочно сделанную работу (родителей, правда, несколько удивило, что все кружки были аккуратно развешаны на люстре в гостиной, ну, тут Макар не уследил, а для братьев стаканы с ручками - в диковинку), так его тут же просят в ближайшие выходные убрать на балконе, а за это его обещают сводить в цирк. В цирк, дети! В цирк! Там слоны, дети! Там клоуны! Фокусники! Там МЕДВЕД!!! Кхм, да ... ну, о медведе мы как-нибудь в другой раз ...

И началась у Макара замечательная жизнь. Братьев, конечно, пришлось рассекретить, уж очень много времени они стали проводить в макаркиной квартире, да и работы стали делать так много, что одному человеку совсем не под силу. Родители сначала рассердились, а потом даже похвалили - настоящий бизнесмен ты у нас, сказали, деловой человек.

Конечно, пришлось Кришне с Вишней оплату за труд повысить. То суп им отольют в кастрюльку, то из вещей чего отдадут - ботиночки там старые, пальтишко, молью траченое. Сестру их в услужение взяли, Зиту - обед там приготовить или простирнуть кое-что по мелочи. Мама Макарки по дому совсем перестала хлопотать, сам Макар уроки уже и забыл, когда делал в последний раз - всё братья за него зубрили. Папа Макара на работу перестал ходить, стал дворничихиных детишек в наем сдавать, соседям в услужение.

Кончилась эта история очень хорошо. Дворничихины дети выросли, выучились, открыли свой собственный бизнес вскладчину - Бюро Бытовых Услуг и оказывают эти услуги всем соседям, уже привыкшим к их качественной и недорогой работе.

Макар и его родители тоже живут хорошо. У Макара замечательная коллекция конфетных фантиков - самая большая в городе, говорят. Живет он по-прежнему с папой и мамой, им троим места много не надо, а полуподвал в их старом доме дворничиха и ее дети оставили в превосходном состоянии, когда переезжали. Работать они не могут - разучились, но это их сильно не заботит - благодарные дворничихины дети платят им скромную пенсию и раз в год присылают по почте коробку шоколадных конфет.

[Тамбовский Волк]

САШКА

Яркое августовское солнце в зените, жара и пыль. Иду по проселочной дороге, проложенной по склону сопки вдоль берега моря. Красивое место.

Брюки еще с утра напоминали форменные штаны капитана первого ранга, но теперь это обвислая материя, покрытая пылью. Рубашка прилипла к спине. Галстук в кармане.

Я иду к САНЬКЕ.

У меня не возникло и мысли подъехать к этому маленькому кладбищу на машине. Это скорее для сериала про «бригаду». Иду издалека и давно. Как долго я к тебе шел, Саня, почти двадцать лет.

Я и не видел его неживым. На его похоронах меня не было, просторы бороздил...
По словам наших товарищей все случилось как-то ввпопыхах и само собой.
По другому поводу уместно было бы сказать «экспромтом», как и сама Сашкина жизнь.

Вид кладбища меня озадачил. Я не сразу понял, чего не хватает в пейзаже, а когда понял, озадачился еще больше. Все железо на старых участках отсутствовало. В свое время оно сначала превратилось в деньги, потом в выпивку и закуску, потом в навоз...
Удушив в себе эмоции, стараюсь найти хоть какие-нибудь приметы последнего пристанища морского офицера.
Недоумение перерастает в тихую злобу, в том числе и на себя самого.

На ум от позвоночника приходит нелепая мысль.
Осматриваюсь по сторонам...
Вроде вокруг нет никого, кроме пары ворон. Пожалуй, и на всей планете Земля сейчас уже никого нет.
- Шура!? Ты где???
Несколько секунд жду чуда...
Мы бежим по лестнице, прыгая через две ступеньки, домой к Сашке. В глазах прыгают только пуговицы на хлястике его шинели...
Мы несколько суток без схода на берег передавали свою лодку Приморскому экипажу. Соков они из нас попили... много. Но вот новая вводная. Лодка передается приморскому экипажу «автоматически», все их тупые замечания - устранять теперь им самим. А нашему экипажу СЕГОДНЯ - вылететь в учебный центр подводного плавания.
Старпом дал экипажу 40 минут на сбор вещей и перецеловку жен. Мне, холостому лейтенанту, такие приключения только в радость. Все свое всегда с собой. Всегда готов хоть на войну, хоть в отпуск. Однако самолет-то будет военный! И в нем нет стюардесс с подносами. Значит придется тащить все с собой. По сценарию, составленному опять-таки Сашкой, я должен доставить до самолета банку соленых огурцов (которую надо взять у него дома). Эти огурцы будут крайне необходимы для выживания подводников на борту холодного самолета.
Сашка - улыбчивый светловолосый парень невеликого роста. Чемпион мира по налаживанию незатейливого военного быта в тяжелых условиях. Прицепив, какую-нибудь «рюшечку-зановесочку» он как волшебник умел превращать крашенное железо в родной дом моряка. Впрочем, уют создавался вокруг него и без всяких «рюшечек». В минуты затишья к нему как магнитом притягивались люди. У наших начальников частенько возникало желание разогнать эту «банду бездельников» и наказать зачинщиков, но стоило им приблизиться на дистанцию восприятия речи, как их рты растягивались до ушей и они невольно пополняли ряды благодарных Саниных слушателей.
Частенько бывало, что механик, устав искать кого-нибудь из своих подчиненных, расталкивал со стороны своеобразной галерки толпу собравшихся и при этом орал дурным голосом разные обидные фразы. А потом стоял с красной рожей, пока из толпы, как жулики пойманные на месте преступления, выходили командиры и механики соседских лодок, покрасневшие начальники политотделов, различные проверяющие офицеры... из Главного штаба ВМФ.
На попе ровно всегда оставались сидеть только два человека. Сам Александр Егорович Дуплоноженко - командир реакторного отсека атомной подводной лодки «К-469» и контр-адмирал Усов - командир нашей дивизии, оба с перекошенными от обиды рожами. У одного, казалось, отобрали скрипку с последней струной, второй отвечал самому себе на вопрос: как он, старый дурак, мог попасть на этот балаган?

Без специальной тренировки находиться в числе Санькиных слушателей или даже читателей было опасно для жизни. Иногда отмечались самые настоящие «медицинские» случаи.

Однажды доктору пришлось откачивать нашего командира, капитана 1 ранга Лапшина Владимира Аркадьевича. Он в тот момент страдал воспалением легких, и ему не только смеяться, глаза открывать было нежелательно. И заступает он в таком состоянии дежурным по дивизии подводных лодок. Закутывается в шинель, перетягивается ремнем с кортиком...
Командиром он был весьма неулыбчивым. В обычный день попадись ему поперек дороги, только дымящиеся тапочки с дырочками останутся, а тут еще этот кашель...
Когда он обнаружил очередное «сборище негодяев» и протянул руку, чтобы отобрать зачитываемый на «сходке» документ, он был еще относительно здоровым человеком. Но когда начал его внимательно изучать, стало ясно, что без доктора уже не обойтись.
Все действо происходило в моей каюте на береговой базе. В тесной шинели, согнутый пополам и стоя на четвереньках, Лапшин засунул голову под мою железную койку и там то ли кашлял, то ли скулил... Помирал однако... Вдвоем со старпомом мы попытались вытащить его из-под койки за заднюю часть туловища. Но командир был мужиком жилистым и крепко держался за ножки кровати. Прибежавший на крики доктор, быстро оценив ситуацию, тут же шмыганул под койку и стал там предпринимать попытки оказания первой медицинской помощи. Через некоторое время их обоих увезли в госпиталь. На пыльном полу осталась лежать растоптанная чьими-то ботинками бесценная папка с названием: «Папка объяснительных записок мотросса Щербакова», ее старательно собирал и редактировал механический лейтенант под руководством Сани Дуплоноженко.

Дверь нам открыла старшая Санина дочь - пятилетняя Катя.
- Тише, папа, не кричите, дядя Женя спит.
На Сашкином лице замерла улыбка. Мы вошли в маленькую комнату, в которой ютилась его семья. На кровати лежало жирное трясущееся тело с закрытыми глазами. Наверное, оно пыталось изобразить глубокий сон. На спинке стула висел засаленный китель армейского прапорщика. Жена в это время, должно быть, вышла в магазин. Саня протянул руку в шкаф и достал свой кортик, секунду смотрел на него отупевшим взглядом, затем быстро вышел из комнаты.

После возвращения экипажа из учебного центра, Шура поселился в казарме и в свой дом не вернулся. Я тоже жил в казарме. Холостякам другого жилья не полагалось. По вечерам жарили картошку с мясом, заботливо доставленную «годками» с камбуза, пили спирт и до хрипа спорили по вопросам устройства систем и механизмов подводных лодок первого и второго поколений.
Мы пришли в экипаж атомной подводной лодки К-469 одновременно.
Я прямо со скамейки Тихоокеанского училища, Саня, в «грязном кителе», из экипажа гвардейской атомной подводной лодки первого поколения. На этих лодках было минимум автоматики, и многие действия экипажу приходилось выполнять своими руками. Офицеры с атомных лодок первого поколения смотрели на любых других так же, как могут смотреть прожженные спецназовцы на постовых гаишников. На груди у него красовался «орден Красного Знамени» - гвардейский знак старого экипажа. Был он уже в звании гвардии старший лейтенант, и вот это «Гвардии», бесило нашего механика больше всего. Выговаривать всякий раз это слово при обращении к подчиненному было в тягость. А простое обращение по фамилии у нашего механика еще надо было заслужить. Вдобавок к пижонскому «грязному» кителю новый подчиненный оказался еще золотым медалистом по выпуску из училища! Вся система полочек, конфеток и кнутиков, старательно насаждаемая нашим механиком, затрещала по швам. Саня знал и умел все, что ему было положено, что не положено, и то, что не знал и не умел никто. Все же остальные офицеры приняли Сашку в экипаж, как родного. Сквозь лобовую кость у него всегда просвечивалось искреннее желание помочь каждому хорошему человеку. А такими были у него все.
Лодка заканчивала ремонт в судоремонтном заводе на Камчатке. Начинались самые трудные дни.
Дуплоноженко пользовался у заводчан особым почетом и уважением, он был «свой в доску» и для рабочего класса и для ИТР. Поэтому любые конфликтные вопросы с заводом поручалось решать именно ему.
- Где здесь минер?
- Ну я, чо надо?
- Трубу видишь?
- Ну..
- Фиговину видишь, которую мы к ней прикрутили?
- Ну..
- Подписывай бумагу.
Подписываю.
- Где минер? (Рядом две перемазанные в краске бабуськи).
- Чего, девушки, изволите?
- Какие мы тебе девушки? Совести нет! Вишь, труба покрашена?
- Ага..
- На, подписывай!
Подписываю.
Через 10 минут всей покрашенной трубы и фиговины на ней нет. Уперли в цех на ремонт саму трубу.

-САНЯЯЯЯЯ!!!

-Сей момент, Леша, не расстраивайся.
Проходит 15 минут телефонных поисков моей покрашенной трубы с фиговиной. Он, кажется, знает все заводские телефонные номера на память, и всех, кто может на них ответить, по имени и отчеству. Моя труба с фиговиной плавно плывет на свое место.

-САНЯЯЯЯ!!!! А ЧО ОНИ...
(это уже из другого отсека)

Ночь. Зима. Бухта Павловского. (Приморский край. 1986 год).
Возле 5-го пирса аварийная атомная подводная лодка 671 «в» проекта «К-314». На ее кормовой надстройке фигуры четырех человек. Две из них в космонавтовских костюмах, две других в черных ватниках с пришитыми капразовскими пагонами.
Двое постоянно произносят слова, положенные при инструктажах, двое слушают и кивают. Через несколько минут космонавты должны будут войти в аварийный реакторный отсек через съемный лист над реакторным отсеком. В очередной раз они попытаются закрыть пресловутый «34 клапан» первого контура ядерной установки, подключающий холодильник-рекуператор. За двое суток это не удалось сделать никому. Если его не может закрыть гидравлика, что могут сделать люди своими слабыми ручками?
Несколько человек уже в госпитале, и над ними уже проводят свои медицинские опыты дотошные доктора. Скольким туда еще предстоит отправиться?

До Чернобыльской аварии еще четыре месяца. Страна пока не слышала и не примеряла на себя эту новую беду. А мы все уверены: о том, что сейчас происходит, никто и никогда не узнает.
Да мы и не в обиде, такая наша работа. Вот только на душе погано. Это больше похоже на ожидание казни. Звучит фамилия, и физическое тело безропотно следует за своей дозой. Какой она будет на этот раз? Такая большая страна, а помощи ждать не от кого. Какой-такой дядя приедет тебе собирать радиоактивные воду и масло по трюмам, а кто полезет в реакторный отсек изображать гуся на радиоактивном пруду?
Дозы, полученные экипажем, старательно фиксируются в специальный журнал береговым матросом узбеком. 0,03....0,03...0,03...Дозиметры закрытого типа, чтобы не пугать народ. И никто их, конечно, не проверяет. 0,03...0,03...0,03.... Вчера уронил свой дозиметр в трюм четвертого отсека (турбинного), там он пролежал сутки. Сегодня матросы выудили его оттуда и передали мне. При выходе с пирса сдаю его узбеку на КДП. Утром читаю в журнале напротив своей фамилии. 0,03. Зачем смеяться над сыном степи? Он все равно других цифр не знает.
Наш второй экипаж на лодке после аварии. Первый облучили за неделю после аварии, фиксировали дозы по-правдушному. А когда опомнились, было поздно, пора менять облученных, все мыслимые дозы выбраны документально. Где ж экипажей-то напастись? Вот и пошло 0,03...0,03...0,03. .. Обиды на первый экипаж мы не держим. Они 10 месяцев гоняли американцев в Индийском океане, изображая присутствие целой дивизии подводных лодок. Все были представлены к орденам и медалям, командир к «Герою», и вот - авария ГЭУ дома у пирса...
Как известно, в авариях героев не бывает, бывают только виновники. С дозволения высшего руководства - пострадавшие.

- Дуплоноженко, вы что пьяны?!
- Ты гля, и от матроса тоже несет? - «ватник в погонах» изобразил озабоченное лицо.
- Никак нет, Тащь! Мы не пьяны, мы запротектированы.
- Я вам покажу запротектироны! Вы, что на дискотеку, собрались? Таблетки надо жрать, а не спирт!

Пить спирт перед облучением - не наше изобретение. Человек состоит из воды, на эту воду и воздействует радиационное излучение, расщепляя ее. А если воду в организме хорошо разбадяжить спиртом, то и последствия бывают иногда просто фантастическими по своей безобидности.
Андрюха Гайдуков во время Чажменской аварии просидел за столом в ЦП двое суток с трехлитровой банкой в обнимку, исполняя роль радиоактивного заложника - сторожа. Его анализы потом еще долго удивляли врачей своей детской невинностью.
Таблетки играли только психологическую роль, но с психикой у нас все было в порядке. Напоминали они по вкусу парафин, а кому хочется жевать свечки? И размерчик у них был чуть меньше хоккейной шайбы.

- Еще раз напоминаю, постоянно поддерживайте связь!
- Ясно...
- Все, вперед...

Дуплоноженко вместе с матросом спускаются в аварийный реакторный отсек. Бодро докладывают о своем прибытии на место работ, методом мычания через маску в «каштан».
«Ватники» запускают секундомер.
Дуплоноженко разворачивает матроса к выходу:
- Живи, паренек...
В динамике испуганные крики «ватников в погонах»:
- Дуплоноженко, назад!
- Ты что, напился, гад?!
- Под суд пойдешь, вылазь оттудова быстра, сволочь!

В ночной тишине над пирсом звучит спокойный Санин голос, уже не искаженный маской:

- Я буду здесь столько, сколько мне потребуется. Я его закрою... Все, конец связи.

Кто его мог заменить сейчас? «Ватники»? Таких лодок всего три, следовательно, есть только три человека, которым положено знать в совершенстве устройство этих механизмов. Остальные или не знают, или уже забыли. Один из тех, «которому положено», зеленый лейтенант из училища, другой уже на больничной койке...
Саня последний. На всей планете Земля последний.

Он знал, если не закрыть этот хренов клапан, в отсек будут продолжать спускать новых людей, другие переломанные судьбы, свои судьбы и судьбы их близких.. Судьбы детей и детей их детей... Что ожидает людей, живущих в этом краю, тех, кто будет жить здесь через 50 или 100 лет? Все об этом сейчас думают, только вслух не говорят.
Сколько времени прошло? Где секундомер?

- Подать гидравлику на открытие 34 клапана.
- Закрытие?
- Открытие! Открытие, я сказал!
Все.
Записать в вахтенный журнал - поставлен 34 клапан на верхнее уплотнение, течь теплоносителя первого контура прекращена. Я выхожу.

Хорошо, что об этом никто и никогда не узнает. Очень не хочется, чтобы далекие от темы люди через 20 лет смеялись над тобой, Саня, или над тем, что от тебя осталось.
- А зачем ты туда полез? Тебе, что - больше всех надо? Ну и что ты за это получил? Сколько миллионов долларов? Вот в США меньше чем за пять миллионов никто бы и не полез в ваш долбанный реакторный отсек. Ведь можно было сказать всей стране:
- Хотите в 30-40 лет умирать пачками, хотите рождаться уродами? Тогда бабки на стол! А нет, тогда попробуйте найти мне замену сейчас!
Да, хорошо, что об этом никто и никогда не узнает Саня... Пусть они подавятся своими «Пепси»...

Саню отмывали несколько часов в холодной воде со стиральным порошком СФ-3.
Состригли все волосы, брови и ресницы. С нами частенько проделывали такие процедуры, мы все ходили как фантомасы. Но Шуру отмывали особенно тщательно. А он потихоньку продолжал лакать спирт. Дозиметрические приборы зашкаливало от одного его выдоха, Шура ржал и опять требовал спирта.

- Ты чо делаешь, Саня?
- Леша, я больше никогда не протрезвею. Не надо мне этого.

Он пил еще несколько месяцев. За это время ему успели влупить все возможные взыскания и выгнать с флота.

Убили его бомжи в поселке Дунай Приморского края, где он жил несколько недель после увольнения.

Вот и конец всей этой истории.

Прости нас, Саня, прости, и спасибо тебе.
Пусть хоть эти строки станут тебе и бугорком и обелиском на этой земле, раз других не осталось...