Классики и современники

[rummi]

- Любишь ли ты деревню? - спросил я его.
- Конечно, - ответил Врубель, - как же не любить природу. Но я не люблю людей деревни, они постоянно ругают мать: «мать», «мать твою». Это отвратительно, - сказал он. - Потом они жестоки с животными и с собаками...



- Ваша лошадь? - спросил я старика.
- Наша, да вот неделю ищем. Ишь, стерва, пропала, не хоцца помирать-то. Постой, ноне шкуру сымут. Буде гулять. Живодер ждет. Бери, Пронька, привяжи.
И Пронька завязывает веревку на шее лошади.
- А сколько живодер-то платит? - спросил я.
- Чего, известно... Трешник.
- Продай мне ее, - говорю я. - Я тебе полтину накину.
- А тебе куда она? Она опоена. Где ж, ей не встать. Дарма ест. Чего тебе в ей?
- А тебе-то что? Я куплю. Жалко, что ль, тебе?
- Чего ж, бери. Только вот живодеру-то я уж сказал.
- Ну, скажи - не нашел, издохла в лесу.
- Этто верно. Мы и думали - сдохла.
- Василий, - говорю я, - лошадь-то эту я купил. Ну-ка, поднеси деду стаканчик.
Василий налил стакан водки, а я заплатил деньги за лошадь. Старик выпил стакан, крякнул и, закусывая, как-то деловито посмотрел на меня серыми глазами и сказал:
- Слышь. Драть кады будешь шкуру-то, с живой норови. Кожа-то крепче будет...




Где храм "отхожим местом" служит

- Здесь у вас, должно быть, грибов много, - говорил Горький за чаем. - Люблю собирать грибы. Мне Федор говорил, что вы страстный охотник. Я бы не мог убивать птиц. Люблю я певчих птиц.
- Вы кур не едите? - спросил я.
- Как сказать... Ем, конечно... Яйца люблю есть. Но курицу ведь режут... Неприятно... Я, к счастью, этого не видал и смотреть не могу.
- А телятину едите?
- Да как же, ем. Окрошку люблю. Конечно, это все несправедливо.
- Ну, а ветчину?
- Свинья все-таки животное эгоистическое. Ну конечно, тоже бы не следовало.
- Свинья по четыре раза в год плодится, - сказал Мазырин. - Если их не есть, то они так расплодятся, что сожрут всех людей.
- Да, в природе нет высшей справедливости, - сказал Горький. - Мне, в сущности, жалко птиц и коров тоже. Молоко у них отнимают, детей едят. А Корова ведь сама мать. Человек - скотина порядочная. Если бы меньше было людей, было бы гораздо лучше жить.

...

За едой гофмейстер рассказал о том, как ездил на открытие мощей преподобного Серафима Саровского, где был и государь, говорил, что сам видел исцеления больных: человек, который не ходил шестнадцать лет, встал и пошел.
- Исцеление! - засмеялся Горький. - Это бывает и в клиниках. Вот во время пожара параличные сразу выздоравливают и начинают ходить. Причем здесь все эти угодники?
- Вы не верите, что есть угодники? - спросил гофмейстер.
- Нет, я не верю ни в каких святых.
- А как же, - сказал гофмейстер, - Россия-то создана честными людьми веры и праведной жизни.
- Ну нет. Тунеядцы ничего не могут создать. Россия создавалась трудом народа.
- Пугачевыми, - сказал Серов.
- Ну, неизвестно, что было бы, если бы Пугачев победил.
- Вряд ли, все нее, Алексей Максимович, от Пугачева можно было ожидать свободы, - сказал гофмейстер. - А сейчас вы находите - народ не свободен?
- Да как сказать... в деревнях посвободнее, а в городах скверно. Вообще, города не так построены. Если бы я строил, то прежде всего построил бы огромный театр для народа, где бы пел Федор. Театр на двадцать пять тысяч человек. Ведь церквей же настроено на десятки тысяч народу.
- Как же строить театр, когда дома еще не построены? – спросил Мазырин.
- Вы бы, конечно, сначала построили храм? - сказал Горький гофмейстеру.
- Да, пожалуй.
- Позвольте, господа, - сказал Мазырин. - Никогда не надо начинать с театра, храма, домов, а первое, что надо строить, - это остроги.
Горький, побледнев, вскочил из-за стола и закричал:
- Что он говорит? Ты слышишь, Федор? Кто это такой?
- Я - кто такой? Я - архитектор, - сказал спокойно Мазырин. - Я знаю, я строю, и каждый подрядчик, каждый рабочий хочет вас надуть, поставить вам плохие материалы, кирпич ставить на песке, цемент уворовать, бетон, железо. Не будь острога, они бы вам показали. Вот я и говорю - город с острога надо начинать строить.
Горький нахмурился:
- Не умно.
- Я-то дело говорю, я-то строил, а вы сочиняете... и говорите глупости, - неожиданно выпалил Мазырин.
Все сразу замолчали.
- Постойте, что вы, в чем дело, - вдруг спохватился Шаляпин. - Алексей Максимыч, ты на него не обижайся, это Анчутка сдуру...
Мазырин встал из-за стола и вышел из комнаты.
Через несколько минут в большое окно моей мастерской я увидел, как он пошел по дороге с чемоданчиком в руке. Я вышел на крыльцо и спросил Василия:
- Куда пошел Мазырин?
- На станцию, - ответил Василий. - Они в Москву поехали.
От всего этого разговора осталось неприятное впечатление. Горький все время молчал.
После завтрака Шаляпин и Горький взяли корзинки и пошли в лес за грибами.
- А каков Мазырин-то! - сказал, смеясь, Серов. - Анчутка-то!.. А похож на девицу...
- Горький - романтик, - сказал гофмейстер. - Странно, почему он все сердится? Талантливый писатель, а тон у него точно у обиженной прислуги. Все не так, все во всем виноваты, конечно, кроме него...
Вернувшись, Шаляпин и Горький за обедом ни к кому не обращались и разговаривали только между собой. Прочие молчали. Анчутка еще висел в воздухе. К вечеру Горький уехал.

[rummi]

И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.

Однажды днем, возвращаясь с Сергеем домой из издательства "Красная новь", находящегося в Кривоколенном переулке, мы шли мимо Иверских ворот и увидели в руках молодого вихрастого парня маленького рыжего щенка. То ли от холода, то ли от страха щенок дрожал всем своим маленьким телом, озираясь, поворачивал голову, слушая непривычные для него выкрики рядом стоящих с ним китайцев, ломаным русским языком рекламирующих свои товары: "А вот, не бьется, не ломается, вечно кувыркается" -- пли оглашающих проезд визгом надуваемых резиновых шариков: "Уйди, уйди, уйди".
Перепуганный щенок с удовольствием убежал бы отсюда, но сильные руки хозяина крепко держали его, поворачивая из стороны в сторону. Предлагая каждому проходящему: "Не надо ли собачку? Купите породистую собачку".
-- С каких же это пор, парень, дворняжки стали считаться породистыми? -- спрашивает проходящий мимо рабочий.
-- Это дворняжка? Да у какой же дворняжки ты встречал такие отвислые уши? Понимал бы ты, так не говорил бы чего не следует. -- И, протягивая Сергею щенка, проговорил: -- Купи, товарищ, щеночка. Ей-богу, породистый. Смотри, какие у него уши. Разве у дворняжек такие бывают? Недорого продам, всего за пятерку. Деньги нужны и стоять мне некогда.
Сергей остановился. В его глазах показалась какая-то грусть. Он осторожно погладил голову и спину дрожащего щенка. Почувствовав нежное прикосновение теплой руки, щенок облизнулся, заскулил и стал тыкаться носом в рукав Сергеева пальто.
Выражение лица у Сергея моментально переменилось. Вместо грусти в его глазах и на всем лице сияла озорная улыбка.
-- Давай возьмем щенка,-- обратился он ко мне.
-- А где же его мы будем держать-то? Ведь здесь нет ни двора, ни сарая.
-- Вот дурная. Да ведь породистых собак держат в комнатах. Ну и у нас он будет жить в комнате.
-- А вместе с этой собакой нас с тобой из комнаты не погонят? -- робко предупреждала я о возможном недовольстве нашей покупкой со стороны Гали и Кати.
Снова пробежала по лицу его тень грусти, но тут же он снова улыбнулся и стал успокаивать меня:
-- Ну, а если погонят, так мы его кому-нибудь подарим. Это будет хороший подарок. Возьмем.
И, уплатив пять рублей, Сергей бережно взял из рук парня дрожащего щенка, расстегнул свою шубу и, прижав его к своей груди, запахнул полы. Так он и нес его до самого дома.
Войдя в комнату, осторожно опуская щенка на пол и по-озорному улыбаясь, он говорил: "Идем мимо Иверских. Видим: хороший щенок, и недорого. Хорошую собаку купить теперь не так просто, а эта -- настоящая, породистая. Смотрите, какие у нее уши".
Он был немножко неспокоен, понимая, что, живя вчетвером в одной комнате, трудно держать собаку, и, чтобы оправдать нашу покупку, торопился доказать ее породистое происхождение. Но сказать, какой она породы, он так и не мог. К его удивлению, щенка встретили дома хорошо. Все понимали, что принес его Сергей не потому, что он породистый, а просто ему было жаль щенка.
Вот так и появился у нас рыжий щенок, которому Сергей даже имя свое дал, и звали мы его Сережка.
Сергей был очень доволен своей покупкой и показывал его всем, кто к нам заходил, расхваливая пса на все лады.
Но прошло несколько дней, и Сережка стал вести себя как-то странно. Он скулил и лапами теребил свои длинные, отвислые уши. Когда же стали выяснять причину беспокойства пса, то выяснилась сразу и его порода: он был чистокровной дворняжкой, а уши у него отвисли потому, что были пришиты. Долго мы смеялись над этим жестоким, но остроумным жульничеством, и Сергей хохотал до слез.
Рос Сережка бестолковым, но удивительно игривым. Мы все его очень полюбили, и Сергей, иногда оторвавшись от работы, тоже любил поиграть с ним. К лету он уже был большим псом, но научить его ничему не удалось. Люди для него и свои и чужие были одинаковы, и не было смысла держать в комнате такую собаку.
Тогда Галя отправила его к своим знакомым в Тверскую губернию. Но и там его не смогли продержать долго. Он был очень озорной и дурашливый, играя, однажды откусил у коровы хвост, за что был изгнан из Тверской губернии.
Что же с ним делать? Прогнать? Пристрелить? На это никто не мог решиться. Он принадлежал Сергею, а Сергея в это время уже не было в живых. И решено было переселить его в Константиново.
Приняв собаку, отец и мать назвали его Дружок. Много неприятностей он доставлял им своей необузданной резвостью. С его появлением трудно стало загонять овец во двор, врассыпную разбегались куры. На цепь его посадить было невозможно, он не привык к ней, отказывался есть и выл дни и ночи не переставая. Так и бегал он свободно по селу, гоняясь за овцами, курами, свиньями, вызывая их поиграть с ним.
Но перепуганные животные мчались от него во весь дух к себе во двор, а рассерженная хозяйка бежала со скандалом к нам в дом. Отец с матерью терпеливо выслушивали справедливые жалобы, сочувствовали, но сделать ничего не могли. Собака была Сергея, и они полюбили ее за ее игривый, беззлобный характер.
Так и жил Сережка-Дружок у них года два.
Однажды, бегая по селу, он захотел поиграть с человеком, который нес заряженное ружье. Человек не понял его намерений и пристрелил его.





В этом городе сонном балов не бывало.
Даже не было просто приличных карет.

[rummi]

Много русского солнца и света
Будет в жизни дочурок моих.
И, что самое главное, это
То, что Родина будет у них!

В ноябре 1920 года Вертинский покидает родину и оказывается в Турции. Но почти сразу же его охватывает приступ раскаяния. На чужбине у него мгновенно началась ностальгия. Уже много лет спустя он вспоминал:

«Что меня толкнуло на это? Я ненавидел советскую власть? О нет! Советская власть мне ничего дурного не сделала. Я был приверженцем какого-нибудь иного строя? Тоже нет. Убеждений у меня никаких в то время не было. Но что же тогда случилось?.. Очевидно, что это была просто глупость! Юношеская беспечность. Может быть, страсть к приключениям, к путешествиям, к новому, еще неизведанному...
Все пальмы, все восходы, все закаты мира, всю экзотику далеких стран, все, что я видел, чем восхищался, — я отдаю за один самый пасмурный, самый дождливый и заплаканный день у себя на Родине».

на слова Павла Шубина

[rummi]

"Мне сказали, что моя идея великолепная, но нужно доложить Верховному Главнокомандующему Брусилову и посоветоваться с ним. Я вместе с Родзянкой поехала в Ставку Брусилова. Брусилов в кабинете мне говорил, что надеетесь ли вы на женщин, и, что формирование женского батальона является первым в мире. Не могут ли женщины осрамить Россию? Я Брусилову сказала, что я сама в женщинах не уверена, но если вы дадите мне полное полномочие, то я ручаюсь, что мой батальон не осрамит России. Брусилов мне сказал, что он мне верит, и будет всячески стараться помогать в деле формирования женского добровольческого батальона".

[rummi]

«Настоящий бас сейчас есть только в Москве — Максим Дормидонтович Михайлов...Большой театр не обеднел...Какой голос у Михайлова. Даже завидую ему».
Фёдор Иванович Шаляпин





Сталин очень любил пение и приглашал Максима Дормидонтовича. Но сюжет был неожиданный: около двух часов ночи за Михайловым приезжали сотрудники НКВД, Сталин молча приглашал его к столу, который заранее был накрыт. В течение нескольких часов они так же молча покуривая, трапезничали, периодически отдавая дань вину (Сталин) и водке (Михайлов). После чего Сталин заканчивал встречу: "Ну, спасибо, Максим. Снял ты с меня эту проблему, мне стало легче."

[Виталя84]

rummi, Ты сам с собой?

[rummi]

rummi, Ты сам с собой?

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

[Виталя84]

Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

В корне не согласен!

[rummi]

«Ее звезда взошла на концертном небосклоне советской музыкальной сцены в середине 30-х годов. Это было замечательное время – как определяет музыковед Геннадий Цыпин, это была поистине «золотая пора»: советское государство только что оправилось от разрухи Гражданской войны, и стал возникать интерес к исполнительскому искусству. В филармонические залы потянулись новые слушатели, которые с искренним порывом принялись открывать для себя чарующий мир музыки. В это же время удивительным образом стали возникать новые исполнительские кадры – это были исполнители новой страны. Тогда, в отличие от сегодняшнего времени, исполнительские конкурсы были большой редкостью, и поэтому каждая победа наших исполнителей ценилась на вес золота. Этих исполнителей, получавших премии на престижных международных состязаниях, знала вся страна. Сегодня в это трудно поверить – но тогда в период всенародных празднеств, когда на площадях собирались огромные массы народа и несли транспаранты с плакатами вождей советского государства, вместе с ними демонстранты несли и портреты советских музыкантов. Вся страна знала имена Григория Гинзбурга, Льва Оборина, Елизаветы и Эмиля Гилельсов, Марины Козолуповой. В этот же ряд вошла и изумительная пианистка – Роза Владимировна Тамаркина…»



Роза Тамаркина родилась 23 марта 1920 года в Киеве, в семье рабочих. Ее мать – Анна Львовна – обладала музыкальным слухом и хорошо пела. Роза была младшим ребенком в семье и с ранних лет проявляла впечатляющие способности к музыке. В 1925 году в возрасте пяти лет Роза поступила в школу 1-й ступени Киевской консерватории в класс Надежды Марковны Гольденберг.

В 1930 году при Московской консерватории по инициативе выдающегося педагога и музыканта Александра Борисовича Гольденвейзера была создана специальная группа для одаренных детей, которая позднее превратилась в Центральную музыкальную школу-десятилетку. В эту группу была принята и юная Роза Тамаркина – в класс А.Д. Артоболевской. А Гольденвейзер на долгие годы стал ее наставником, преподавателем и другом. Именно у него Роза Тамаркина закончила Московскую консерваторию.

«Это сотрудничество было поистине уникальным. Надо сказать, что Гольденвейзер заведомо не воспринимал вундеркиндство как таковое. В своих учениках он хотел видеть прежде всего музыкантов – поэтому к каждому подходил индивидуально, пытаясь найти и раскрыть сильные стороны каждого из воспитанников. Роза Тамаркина была одной из лучших его учениц. Впоследствии он вспоминал о ней:

“Заниматься с Розой было большой художественной радостью. Она учила все легко и быстро, налету схватывала все указания и своей обаятельной артистической индивидуальности. В игре Тамаркиной гармонично сочетались естественность и простота замысла, безукоризненная техническая отделка, безупречный вкус и то свойство, которым обладают только особенно одаренные натуры: способность одинаково неотразимо воздействовать на широкого слушателя и на слушателя высококвалифицированного".

Многие из близких друзей и исследователей творчества Розы Тамаркиной отмечали, что в ней как будто существовало два человека: первый – это ребенок, который мыслит, фантазирует и все время ищет в музыке нечто глубокое и серьезное, а второй – гармоничная артистическая натура – человек веселый и радостный, любящий жизнь и людей. Неудивительно, что и в музыке ей особенно близка была лирико-романтическая культура…»

[rummi]

<<Звонил сейчас дядьке своему в Мариуполь, сказал за...бали все, красные-белые-русские-украинцы, надо шоб работа была и зарплата вовремя с пенсиями, а Россия или Украина, мне говорит похеру. А воевать с Россией, тут говорит дурных нема>>

Моя жена - наседка,
Мой сын - увы, эсер,
Моя сестра - кадетка,
Мой дворник - старовер.

Кухарка - монархистка,
Аристократ - свояк,
Мамаша - анархистка,
А я - я просто так...

Дочурка - гимназистка
(Всего ей десять лет)
И та социалистка -
Таков уж нынче свет!

От самого рассвета
Сойдутся и визжат -
Но мне комедья эта,
Поверьте, сущий ад.

Сестра кричит: "Поправим!"
Сынок кричит: "Снесем!"
Свояк вопит: "Натравим!"
А дворник - "Донесем!"

А милая супруга,
Иссохшая как тень,
Вздыхает, как белуга,
И стонет: "Ах, мигрень!"

Молю тебя, создатель
(совсем я не шучу),
Я р у с с к и й о б ы в а т е л ь -
Я п р о с т о ж и т ь х о ч у!

Уйми мою мамашу,
Уйми родную мать -
Не в силах эту кашу
Один я расхлебать.

Она, как анархистка,
Всегда сама начнет,
За нею гимназистка
И весь домашний скот.

Сестра кричит: "Устроим!"
Свояк вопит: "Плевать!"
Сынок кричит: "Накроем!"
А я кричу: "Молчать!!"

Проклятья посылаю
Родному очагу
И втайне замышляю -
В Америку сбегу!..

<1906>

[rummi]

"... а то я вот читаю, некоторых наших украинских друзей... ну не в обиду, как дети. Такие же наивные представление о добре и зле, примерно как у нас вначале 90-х. Мы ведь искренне верили, что нам могут помогать просто так, миру -мир и т.д."

Мчится бешеный шар и летит в бесконечность,
И смешные букашки облепили его,
Бьются, вьются, жужжат и с расчетом на вечность
Исчезают, как дым, не узнав ничего.

А высоко вверху Время - старый обманщик,
Как пылинки с цветов, с них сдувает года...
Замолчи, замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,
Этой песни нам лучше не знать никогда, никогда!

Мы - осенние листья, нас всех бурей сорвало.
Нас всё гонят и гонят ветров табуны.
Кто же нас успокоит, бесконечно усталых,
Кто укажет нам путь в это царство Весны?

Будет это пророк или просто обманщик,
И в какой только рай нас погонят тогда?..
Замолчи, замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,
Эту песнь мы не можем забыть никогда, никогда!

[rummi]

"Однажды, проходя по улице, я услышал музыку – оркестр играл марсельезу. Шла огромная толпа женщин, украшенных бантиками, в руках они несли корзины цветов. По бокам процессии шагали полицейские, покуривая трубочки, смешно-важные.
Время от времени какая-нибудь женщина что-то кричит, крик подхватывает вся толпа, заглушая музыку.
Над толпою густо колыхались разноцветные флаги, знамена, плакаты с надписями. Все было так цветисто, радужно. Впереди, играя на турецком барабане, идет красивая девушка. Я остановился разинув рот, удивленный этой картиной. Барышня с барабаном подскочила ко мне и обнаружила намерение заткнуть мне рот ударником, но тотчас засмеялась и приколола мне в петлицу цветок. Все это вышло у нее удивительно весело и мило. Оказалось, что это процессия суфражисток".



Самым радостным для женской половины Рима был праздник 1 Марта, называвшийся Матронами. Тогда весь город преображался. Празднично одетые женщины шли с венками цветов в руках к храму Юноны-Луции. Они молились, приносили в дар цветы и просили у своей покровительницы счастья в семье. Это был праздник не только почтенных римлянок, но и рабынь, работу которых в этот день выполняли мужчины-рабы. Мужчины 1 Марта дарили женам, родственницам и подругам щедрые подарки, не обходили вниманием служанок и рабынь...

История современного женского праздника началась в XIX веке, и был он приурочен ко дню борьбы за права женщин. Именно 8 марта 1857 года в Нью-Йорке прошла манифестация работниц швейных и обувных фабрик. Тогда они требовали, чтобы им предоставили десятичасовой рабочий день, приемлемые условия для работы и равную зарплату с мужчинами. После 8 марта 1857 года начали появляться женские профсоюзы, и впервые женщинам было дано избирательное право. Но только в 1910 году на Международной женской конференции социалисток в Копенгагене Кларой Цеткин было предложено праздновать Всемирный женский день 8 марта. Это был своеобразный призыв к женщинам всего мира вступить в борьбу за независимость и равноправие; и они откликнулись, включившись в борьбу за право на труд, уважение своего достоинства, за мир на земле. Впервые этот праздник отметили в 1911 году, но только 19 марта, в Австрии, Дании, Германии и Швейцарии. Тогда на улицы этих стран вышло более миллиона мужчин и женщин, и манифестация прошла под лозунгом: «Избирательные права работающих — для объединения сил в борьбе за социализм». В России Международный женский день впервые праздновали в 1913 году в Петербурге. Его организаторы призывали добиваться экономического и политического равноправия женщин. Одно из самых мощных выступлений женщин прошло в Петрограде 7 марта 1917 года. А в 1976 году Международный женский день был официально признан ООН.

[rummi]

Как-то Давид гулял по крыше своего дворца и увидел прекрасную женщину, принимавшую ванну на крыше своего дома. Он послал узнать, кто она. Ему сказали, что это Вирсавия - жена одного из его воинов Урии Хеттеянина. Давид призвал ее к себе и Вирсавия забеременела от него. Желая скрыть свое отцовство, Давид вызвал Урию домой, надеясь, что отцом ребенка посчитают Урию. Но он отказался войти в свой дом, ссылаясь на то, что когда его воины на полях сражений, он не может спокойно отдыхать дома со своей женой. Тогда Давид приказал отправить Урию в самое тяжелое сражение, чтобы его убили в бою, что и произошло.
К царю Давиду явился пророк Нафан и рассказал ему притчу: В одном городе были два человека, один богатый, а другой бедный; у богатого было очень много мелкого и крупного скота, а у бедного ничего, кроме одной овечки, которую он купил маленькую и выкормил, и она выросла у него вместе с детьми его; от хлеба его она ела, и из его чаши пила, и на груди у него спала, и была для него, как дочь; и пришел к богатому человеку странник, и тот пожалел взять из своих овец или волов, чтобы приготовить обед для странника, который пришел к нему, а взял овечку бедняка и приготовил ее для человека, который пришел к нему.
Давид разгневался и сказал, что этот человек достоин смерти и должен заплатить за то, что сделал. И сказал Нафан Давиду: ты - тот человек, который сделал это. Нафан сообщил Давиду, что за этот грех ему будет суждено непрерывно вести войны и беда коснется его собственной семьи.



Псалом Давида.

1 Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду испытывать нужду:
2 Он покоит меня на злачных пажитях и приводит меня к водам тихим,
3 оживляет душу мою, ведёт меня на стези правды и справедливости ради имени Своего.
4 Даже если я иду долиною Тьмы, не убоюсь Зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох успокаивают меня.
5 Предо мною Ты готовишь трапезу на виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
6 Пусть же благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.

[rummi]

"...Летом 66-го Володя написал шуточную песню "Она была в Париже". Повод написания этой песни обычно ошибочно приписывается знакомству с Мариной Влади, с которой в то время Володя еще знаком не был. На самом деле повод дала Лариса Лужина, работавшая с нами в картине "Вертикаль". Перед "Вертикалью" она снялась в фильме "На семи ветрах" и еще в нескольких фильмах совместного производства и в связи с этим объездила весь мир. Володя в то время еще не ездил за границу, и рассказы Ларисы произвели на него большое впечатление."

Как сказал сам Владимир Семёнович на одном из выступлений, которое мне удалось услышать в записи: "Эта песня направлена против эмансипации женщин."

[rummi]

Сегодня, в день 125-летия со дня рождения Александра Николаевича Вертинского, я не буду долго и нудно рассказывать его биографию или воспоминания о нём, поскольку всё это и немножечко больше доступно в свободном поиске. Напомню лишь фразу, взятую из его письма жене, написанного в последние годы жизни:

"Я перебрал сегодня в уме всех своих знакомых и 'друзей' и понял, что никаких друзей у меня здесь нет! Каждый ходит со своей авоськой и хватает в неё всё, что ему нужно, плюя на остальных. И вся психология у него 'авосечная', а ты — хоть сдохни — ему наплевать!"



Сегодня я хочу представить вам ещё одного "больше, чем актёра", чьё имя для меня неразрывно связано с образом Вертинского и ещё менее знакомо в современном обществе, чем имя Вертинского; хотя, возможно, эти два человека никогда и не встречались лично на своём земном пути. Но, тем не менее, встречайте: Бенцион Витлер.

Этот танцующий и поющий, образованный и красивый, с особым обаянием мужчина родился в Галиции, в местечке Белдз (в настоящее время Львовская обл.) в 1907 году. Свою артистическую карьеру Бенцион Витлер начинал в Вене, в свободном еврейском Фолкс–бине (еврейская народная сцена), руководимом Ицхаком Дейчем. Трудно сказать, кем Б.Витлер являлся больше – певцом или драматическим актером. Его тянуло к еврейскому театру высокого уровня, и он вместе со своими актерами мечтал создать еврейский театральный центр. Однако жизнь распорядилась по–иному. И он вынужден был идти другими дорогами – к музыкальному репертуару.
Витлеровский популярный шлягер “Где взять немножечко счастья?” пели все вместе с артистом. Его поют и по сегодняшний день во всем мире.
Умер Бенцион Витлер в Нью–Йорке 10 июня 1961 года.



Эту песню в небезызвестной эпической ленте "Жизнь и приключения Мишки Япончика", поставленной частично по мотивам произведений Исаака Бабеля, исполняют поочерёдно на русском и идиш Радда Эрденко и Карина Габриэлян.

[rummi]

Вокруг тебя шумят дела, бегут твои года.
Зачем явился ты на свет, ты помнишь не всегда.
А мелодия осталась ветерком в листве,
Среди людского шума еле уловима...

О несчастных и счастливых,
О добре и зле,
О лютой ненависти
И святой любви...

[Bazarov]

rummi, Привет, Виктор.
The Maker - сильно

--- Добавлено чуть позже ---

Да, собственно, как и все остальное. Случайно наткнулся и завис на потлора часа. Спасибо.

[rummi]

Привет, Серёжа. Будет небольшой цикл из анимационных фильмов, связанных, как представляется мне, между собой.

[rummi]

Он – наше чудо. Он – наша гордость. При виде женщины встает, дает ей стул, пальто. Не спит на собрании. После доклада о международном положении и происках реакции ему стало плохо. Остальные, окружив, долго смотрели на него и, даже проводив «скорую», не могли разойтись. Так это на всех подействовало. Через него сам начинаешь чувствовать. Ему скажут: «Не волнуйтесь, мы этот вопрос решим через неделю».

Он верит! Запоминает, приходит через неделю! И спрашивает: «Ну как?..» Что – как?! Все забыли, о чем это он. Ах, об этом...

Через него чувствуешь. Мы им просто гордимся. Он ведь, в общем, вреда никакого не приносит, но удовольствия масса. Видит: «Посторонним вход воспрещен!» – не затолкнешь. Все туда рекой текут, что-то выносят оттуда, он – ни с места. Такая канареечка! Все-таки под сорок – и такое чудо маленькое.

А если по знакомству что-нибудь, то вообще не дай бог. Некоторые видят, как он живет, как одет, – пожалеют. Иди, мол, туда, я там договорился. Не идет! Серьезно!

К нам толпами валят, спрашивают: где он? Мы говорим, вот он, у окна. Он работает, а на него стоят смотрят. Одна чертежница жевала и смотрела на него полдня. Он же отказывается стричься, лечиться, дома все механизмы не действуют. Гонят его: иди стригись, лечись, чини – не идет. Не может в рабочее время. А в нерабочее время те же тоже не работают. При всем при том поговори с ним – ничего такого не почувствуешь. Никаких закидонов – как вы, как я... То есть, видимо, что-то есть, но внешне... Все ко мне бегают – я с ним рядом сижу. Я говорю: «Что вы бегаете? Он действительно такой. Не надо его раздражать».

Кстати, он холостяк. Мы его уже знакомили. Он симпатичный, если бы не одежда. Он же все – в магазинах... Еще в начале месяца, чтобы без очередей. Ну и выглядит как из ДОПРа. Все на нем «Скороход», «Красный богатырь», «Кемеровский промкомбинат». Но если эту кирзу и дерюгу содрать, он там симпатичный.

Знакомили, знакомили. Ну, конечно, эти женщины недовольны были. Даже пожилые, которым совсем терять нечего: стихи читает, книжки дарит, чай пьет – идиот, в общем! Нам тоже крыть нечем – у них факты. Мы говорим: «Ну, он такой. Принимайте его таким». – «Это что ж, он на зарплату жить будет?» – «Будет! Он же не прикидывается. Он действительно такой. Это же он как-то сказал: „Давайте напишем, пусть этого продавца заменят другим, будет иначе“.

Честное слово, душой возле него отдыхаешь. Намотаешься где-нибудь, налаешься, наобещал тебе кто-то золотые горы, а сам вообще не явился – приходишь к нему: «Расскажи, как ты себе представляешь... Вот, вообще... Как бы ты хотел?.. А какие должны быть отношения?»

Он говорит, а ты сидишь, думаешь о чем-то. Как на берегу моря... Мы его очень бережем. Говорят, где-то девочка появилась, под Архангельском. Такая же. Если их познакомить, окружить плотно, накрыть чем-нибудь сверху – интересная порода людей может пойти!

[rummi]

Любите ли вы пролетариат?
А Шариков или же Есенин очень даже. Причем оба таковым, что самое интересное, не являлись ... но лишь выступали в трактирах ("Стойло Пегаса", например), что было тогда широко распространено среди революционно настроенной творческой интеллигенции и просто попутчиков от неё; да и отношение к ним со стороны так называемой "элитарной интеллигенции" в лице Преображенских и их, прошу прощения, прихвостней Борменталей было сходным, да и судьба близка.

Вот вам и послойный конфликт интеллигенций. Именно интеллигенций; а причислять Шарикова к люмпенам сподобились лишь представители интеллигенции "VIP Elite" (Преображенские-Борментали). Оно и понятно: "Он нам не ровня - балалаечник и скоморох! Вот оперу послушать -- совсем другая музыка". Хотя сами при этом жили на деньги барыг и спекулянтов, которых брезгливо обслуживали, сшибая шекели на вполне себе безбедное существование;
как и власть имущих из "высшего эшелона", которых обслуживали уже "поджав хвост", "за глаза" их при этом ненавидя и понося, продав свои принципы за колоссальный бесценок. Да и о каких принципах у данных особ вообще речь может идти? Если только о премудро-пескаревых (Салтыков-Щедрин) или же Яков Лукичевских ("Поднятая целина").

Несколько параллелей навскидку:

У Булгакова:

"Профессия – игра на балалайке по трактирам".


"Юбилейное" Маяковского:

Ну Есенин,
мужиковствующих свора.
Смех!
Коровою
в перчатках лаечных.
Раз послушаешь...
но это ведь из хора!
Балалаечник!

У Булгакова:

"Печень расширена (алкоголь)".

У Есенина:

"Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь, напролёт, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт".

У Булгакова:

- На учет возьмусь, а воевать - шиш с маслом, - неприязненно ответил
Шариков, поправляя бант.

У Есенина:

"Но все же не взял я шпагу...
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу —
Был первый в стране дезертир".

У Булгакова:

вор-рецидивист Чугункин

У Есенина:

"Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор"

"Мне бы в ночь в голубой степи
Где-нибудь с кистенем стоять"

У Булгакова:

"Причина смерти - удар ножом в сердце в пивной".

У Есенина:

"Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож"

У Булгакова:

"Маленького роста, плохо сложен".

У Есенина:

"Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой".

У Булгакова:

"Беспартийный, сочувствующий".

У Есенина:

"Теперь в советской стороне
Я самый яростный попутчик!"

У Булгакова:

"Судился 3 раза и оправдан".

У Есенина:

На Есенина было заведено 13 уголовных дел, не считая суда над ОРФ.

У Булгакова:

-- Ну так вот, Швондер и есть самый главный дурак. Он не понимает, что Шариков для
него более грозная опасность, чем для меня. Ну, сейчас он всячески старается
натравить его на меня, не соображая, что если кто-нибудь в свою очередь
натравит Шарикова на самого Швондера, то от него останутся только рожки да
ножки.

У Есенина:

"Страна негодяев" Есенина. Образ Чекистова-Троцкого. Троцкий предполагал "прикормить" Есенина, даже предложил ему издавать журнал, курируемый, разумеется, Троцким. Есенин отверг данное предложение. "Страна негодяев" с Чекистовым явилась апофеозом.

У Булгакова:

Филипп Филиппович покачал головой и спросил:
– Откуда взялась эта гадость? Я говорю о галстуке.
Человечек, глазами следуя пальцу, скосил их через оттопыренную губу и любовно поглядел на галстук.
– Чем же «гадость»? – заговорил он, – шикарный галстук. Дарья Петровна подарила.

У Есенина:

"Средь людей я дружбы не имею.
Я иному покорился царству.
Каждому здесь кобелю на шею
Я готов отдать мой лучший галстук."

У Булгакова:

– Дарья Петровна вам мерзость подарила, вроде этих ботинок. Что это за сияющая чепуха? Откуда? Я что просил? Купить при-лич-ные ботинки; а это что? Неужели доктор Борменталь такие выбрал?
– Я ему велел, чтобы лаковые. Что я, хуже людей? Пойдите на Кузнецкий – все в лаковых.

У Есенина:

"Вы ль за жизнь его сердцем не индевели,
Когда босые ноги он в лужах осенних макал?
А теперь он ходит в цилиндре
И лакированных башмаках".

"Лишь осталась одна манишка
С модной парой избитых штиблет".

и т.д.

Я далек, разумеется, от мысли, что Булгаков настолько абсолютизировал данный образ применительно к личности Есенина, но и не исключаю его основной канвы, поскольку именно личность Есенина очень чётко вписывается в образ представителя творческой интеллигенции, пусть и подопустившейся, коим и являлся Шариков.
Эта "прослойка" как раз и стояла между молотом и наковальней -- люмпенами и "Vip Elite", относившихся к ней с высокомерным презрением.
Образ Шарикова все же собирательный, о чем я упоминал ранее, а многие представители творческой интеллигенции, в особенности её представители, так и не состоявшиеся в полной мере па профессиональном поприще, но оставшиеся в душе поэтами, художниками, музыкантами и прочими романтиками (движущей силой любых революций и преобразований - обновления), в то время как раз и занимали множественные промежуточные посты начальников отделов и "подотделов" в различных государственных структурах, которые иронично охарактеризовал Булгаков.
Да и принцип "взять всё и поделить", озвученный Шариковым, вызвавший досаду и раздражение Преображенского, являлся их основным постулатом, ведь многие из них начинали анархистами и эсерами. И Есенин, кстати, тоже.
"Абырвалг", кстати, вполне может символизировать расцвет множества нетрадиционных на тот момент течений в поэзии (постмодернизм, имажинизм, футуризм и т.д.), к котором представители "Vip Elite", воспитанные на классиках, относились так же пренебрежительно и высокомерно, как и к самим авторам, в штыки встречая все новое и малопонятное собственной патриархальной свалке устаревших понятий времён очаковских и покоренья Крыма.

10 марта 2010 года