Классики и современники

[=B O N D=]

Одно из первых взрослых стихотворений, которое разучил со слуха и декламировал в детском саду, было как раз Константина Симонова.

Ребёнок, конечно же, смерть не осознаёт, но что-то, тем не менее, заставляло душу затаить дыхание.

Одаренный Вы были ребенок. Стихи длинные для сада

[rummi]

В чувствах у нас мириады стихов
в паутину сознанья одеты,
но не каждый их может раздеть до нага,
оттого и не все мы поэты.

[rummi]

«Прогресс, отрицающий Бога и Христа, в конце концов становится регрессом; цивилизация завершается одичанием; свобода - деспотизмом и рабством. Совлекши с себя образ Божий, человек неминуемо совлечёт, - уже совлекает с себя и образ человеческий, и возревнует об образе зверином».



«Я думаю, что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания… Его вкус становится понятным, когда начинаешь читать Писание, потому что в нём находишь всю человеческую жизнь. Религия создала искусство и литературу; всё, что было великого в самой глубокой древности, всё находится в зависимости от этого религиозного чувства, присущего человеку так же, как и идея красоты вместе с идеей добра… Поэзия Библии особенно доступна для чистого воображения. Мои дети будут читать вместе со мною Библию в подлиннике… Библия — всемирна».

[rummi]

Небольшая зарисовка в свободной форме с использованием нормативной лексики на тему:

"Поможите по подбору..."

[rummi]

"До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас -
Песни, резвость всякий час,
Так что голову вскружило".

- "А, так ты..." - "Я без души
Лето целое всё пела".
- "Ты всё пела? Это дело:
Так пойди же, попляши!"

[rummi]

Скоро будет весна. И Венеции юные скрипки
Распоют Вашу грусть, растанцуют тоску и печаль,
И тогда станут легче грехи и светлей голубые ошибки.
Не жалейте весной поцелуев, когда зацветает миндаль.

[rummi]

Люди выглядят странно, когда отрешён.
В одиночестве гадки их лица.
Похоть женская режет пустые глаза,
Если ей не желаешь умыться.

По асфальтовым джунглям бредёшь наугад,
Истощённый душевной тоскою;
Из Петром приоткрытых Небесных врат
Машет дождь леденящей косою.

И не вспомнит никто даже имя твоё,
Стало чуждым оно почему-то
(Как и ноги босые в Осенней листве)
Странным людям, в калоши обутым.

https://www.youtube.com/watch?v=X6Tto1JnLXc

[rummi]

"...Но вот однажды тишина здания нарушилась грохотом шагов. Люди в кожанках, с портфелями, пришли, что-то осмотрели, записали и ушли. Потом приехали подводы с дровами. Отогревали здание, чинили трубы, и наконец прибыла первая партия крикливых шкетов-беспризорников, собранных неведомо откуда.

Много подростков за время революции, голода и гражданской войны растеряли своих родителей и сменили семью на улицу, а школу на воровство, готовясь в будущем сделаться налётчиками".

[rummi]

Иду я разросшимся садом,
Лицо задевает сирень.
Так мил моим вспыхнувшим взглядам
Погорбившийся плетень.

Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!»

Далёкие, милые были!
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас.

[rummi]

"... это Высшая Сила, и я имел в виду не только то, что человек ночью, в одиночестве, отпугивает от себя жуткую, наводящую страх тишину, но и то, что горе мне, если бы я когда-нибудь, пока жив, позволил бы себе замолчать и позволил бы, чтобы на меня навалилась тишина, которая страшнее Смерти..."

Эндре Ади

[rummi]

У Гани в глазах помутилось, и он, совсем забывшись, изо всей силы замахнулся на сестру. Удар пришелся бы ей непременно в лицо. Но вдруг другая рука остановила на лету Ганину руку.

Между ним и сестрой стоял князь.

-- Полноте, довольно! -- проговорил он настойчиво, но тоже весь дрожа, как от чрезвычайно сильного потрясения.

-- Да вечно, что ли, ты мне дорогу переступать будешь! -- заревел Ганя, бросив руку Вари, и освободившеюся рукой, в последней степени бешенства, со всего размаха дал князю пощёчину.

-- Ах! -- всплеснул руками Коля, -- ах, Боже мой!

Раздались восклицания со всех сторон. Князь побледнел. Странным и укоряющим взглядом поглядел он Гане прямо в глаза; губы его дрожали и силились что-то проговорить; какая-то странная и совершенно неподходящая улыбка кривила их.

-- Ну, это пусть мне... а её всё-таки не дам!.. -- тихо проговорил он наконец; но вдруг не выдержал, бросил Ганю, закрыл руками лицо, отошёл в угол, стал лицом к стене и прерывающимся голосом проговорил:

-- О, как вы будете стыдиться своего поступка!

Ганя действительно стоял как уничтоженный. Коля бросился обнимать и целовать князя; за ним затеснились Рогожин, Варя, Птицын, Нина Александровна, все, даже старик Ардалион Александрович.

-- Ничего, ничего! -- бормотал князь на все стороны с тою же неподходящею улыбкой.

[rummi]

Вкруг площадки, в модных штучках,
Крутобедрые Астарты,
Как в торговые ряды,

Зазывают кавалеров
И глазами, и боками,
Обещая всё для всех.

И гирлянды офицеров,
Томно дрыгая ногами,
«Сладкий празднуют успех»

[rummi]

28 октября 1751, Глухов, Черниговское наместничество — 10 октября 1825, Санкт-Петербург

"Все произведения Бортнянского проникнуты истинным религиозным чувством, нередко даже некоторым мистицизмом, который заставляет слушателя впадать в глубоко восторженное состояние; кроме того, у Бортнянского редкая опытность в группировке вокальных масс, громадное понимание оттенков, звучность гармонии, и, что удивительно, невероятная свобода расположения партий, презрение к правилам, установленным как его предшественниками, так и современниками, в особенности итальянцами, которых он считается учеником".

Гектор Берлиоз

[=B O N D=]

Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье… Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч, живущих в городе, ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился. Мы видим тех, которые ходят на рынок за провизией, днем едят, ночью спят, которые говорят свою чепуху, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбище своих покойников; но мы не видим и не слышим тех, которые страдают, и то, что страшно в жизни, происходит где-то за кулисами. Все тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно. Это общий гипноз.‪#‎Чехов‬

актуально...

[=B O N D=]

Варлам Шаламов. Что я видел и понял в лагере

1. Чрезвычайную хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели — при тяжелой работе, холоде, голоде и побоях.

2. Главное средство растления души — холод, в среднеазиатских лагерях, наверное, люди держались дольше — там было теплее.

3. Понял, что дружба, товарищество никогда не зарождается в трудных, по-настоящему трудных — со ставкой жизни — условиях. Дружба зарождается в условиях трудных, но возможных (в больнице, а не в забое).

4. Понял, что человек позднее всего хранит чувство злобы. Мяса на голодном человеке хватает только на злобу — к остальному он равнодушен.

5. Понял разницу между тюрьмой, укрепляющей характер, и лагерем, растлевающим человеческую душу.


6. Понял, что сталинские «победы» были одержаны потому, что он убивал невинных людей — организация, в десять раз меньшая по численности, но организация смела бы Сталина в два дня.

7. Понял, что человек стал человеком потому, что он физически крепче, цепче любого животного — никакая лошадь не выдерживает работы на Крайнем Севере.

8. Увидел, что единственная группа людей, которая держалась хоть чуть-чуть по-человечески в голоде и надругательствах, — это религиозники — сектанты — почти все и большая часть попов.

9. Легче всего, первыми разлагаются партийные работники, военные.

10. Увидел, каким веским аргументом для интеллигента бывает обыкновенная плюха.

11. Что народ различает начальников по силе их удара, азарту битья.

12. Побои как аргумент почти неотразимы (метод № 3).

13. Узнал правду о подготовке таинственных процессов от мастеров сих дел.

14. Понял, почему в тюрьме узнают политические новости (арест и т. д.) раньше, чем на воле.

15. Узнал, что тюремная (и лагерная) «параша» никогда не бывает «парашей».

16. Понял, что можно жить злобой.

17. Понял, что можно жить равнодушием.

18. Понял, почему человек живет не надеждами — надежд никаких не бывает, не волей — какая там воля, а инстинктом, чувством самосохранения — тем же началом, что и дерево, камень, животное.

19. Горжусь, что решил в самом начале, еще в 1937 году, что никогда не буду бригадиром, если моя воля может привести к смерти другого человека — если моя воля должна служить начальству, угнетая других людей — таких же арестантов, как я.

20. И физические и духовные силы мои оказались крепче, чем я думал, — в этой великой пробе, и я горжусь, что никого не продал, никого не послал на смерть, на срок, ни на кого не написал доноса.

21. Горжусь, что ни одного заявления до 1955 года не писал (в 1955 г. Шаламов написал заявление на реабилитацию).

22. Видел на месте так называемую «амнистию Берия» — было чего посмотреть.

23. Видел, что женщины порядочнее, самоотверженнее мужчин — на Колыме нет случаев, чтобы муж приехал за женой. А жены приезжали, многие (Фаина Рабинович, жена Кривошея)(См. очерк «Зеленый прокурор» Собр.соч., т.I, с. 531-571).

24. Видел удивительные северные семьи (вольнонаемных и бывших заключенных) с письмами «законным мужьям и женам» и т. д.

25. Видел «первых Рокфеллеров», подпольных миллионеров, слушал их исповеди.

26. Видел каторжников, а также многочисленные «контингента «Д», «Б» и т. п., «Берлаг».

27. Понял, что можно добиться очень многого — больницы, перевода, — но рисковать жизнью — побои, карцерный лед.

28. Видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и сам в нем провел одну ночь.

29. Страсть власти, свободного убийства велика — от больших людей до рядовых оперативников — с винтовкой (Серошапка (См. рассказ «Ягоды». Собр. Соч., т.I, с. 54-56.) и ему подобные).

30. Неудержимую склонность русского человека к доносу, к жалобе.

31. Узнал, что мир надо делить не на хороших и плохих людей, а на трусов и не трусов. 95% трусов при слабой угрозе способны на всякие подлости, смертельные подлости.

32. Убежден, что лагерь — весь — отрицательная школа, даже час провести в нем нельзя — это час растления. Никому никогда ничего положительного лагерь не дал и не мог дать.
На всех — заключенных и вольнонаемных — лагерь действует растлевающе.

33. В каждой области были свои лагеря, на каждой стройке. Миллионы, десятки миллионов заключенных.

34. Репрессии касались не только верха, а любого слоя общества — в любой деревне, на любом заводе, в любой семье были или родственники, или знакомые репрессированы.

35. Лучшим временем своей жизни считаю месяцы, проведенные в камере Бутырской тюрьмы, где мне удавалось крепить дух слабых и где все говорили свободно.

36. Научился «планировать» жизнь на день вперед, не больше.

37. Понял, что воры — не люди.

38. Что в лагере никаких преступников нет, что там сидят люди, которые были рядом с тобой (и завтра будут), которые пойманы за чертой, а не те, что преступили черту закона.

39. Понял, какая страшная вещь — самолюбие мальчика, юноши: лучше украсть, чем попросить. Похвальба и это чувство бросают мальчиков на дно.

40. Женщины в моей жизни не играли большой роли — лагерь тому причиной.

41. Что знание людей — бесполезно, ибо своего поведения в отношении любого мерзавца я изменить не могу.

42. Последние в рядах, которых все ненавидят — и конвоиры, и товарищи, — отстающих, больных, слабых, тех, которые не могут бежать на морозе.

43. Я понял, что такое власть и что такое человек с ружьем.

44. Что масштабы смещены и это самое характерное для лагеря.

45. Что перейти из состояния заключенного в состояние вольного очень трудно, почти невозможно без длительной амортизации.

46. Что писатель должен быть иностранцем — в вопросах, которые он описывает, а если он будет хорошо знать материал — он будет писать так, что его никто не поймет

суровая правда жизни

[rummi]

Cимфонический цикл «Моя родина» (Ma Vlast), состоит из шести частей, в которых слушателя ведут по чешской земле, по миру народных былин и истории чешского народа.

Это большое симфоническое произведение возникло в 1874—1879 годах, то есть в то время, когда угнетатели Габсбурги, оправившись от ударов революции и проигранных войн (Сольферино, Кёниггрец), укрепили свои позиции во всей австрийской монархии и усилили колониальный гнёт.

Шедевр Сметаны, возрождая национальное прошлое, воскрешая память предков, служил национальной идее и -- что в то время было однозначно ей -- идее свободы.



Для успеха одной из симфонических поэм цикла «Влтава» (Die Moldau) характерны строки, написанные в то время:

«Долго не смолкающими, бурными аплодисментами было встречено это произведение, автора не отпускали с подмостков, и только позднее время помешало тому, чтобы эта подлинная жемчужина нашей отечественной музыкальной литературы была повторена по общему желанию слушателей».



К заключительной части цикла, «Бланик», композитор написал следующее введение:

«Герои гуситских войн спят в недрах зеленой горы Бланик. Вокруг них расстилаются мирные луга, по которым бродят стада, ветер разносит звуки пастушьей свирели. На чешской земле воцаряются нужда и горе, и кажется, что никто уже не придёт на помощь народу. Но в самый трудный час пробудятся от сна богатыри Бланика, выйдут из глубоких недр и бросятся в бой за свободу родной Чехии. Они победят в этой борьбе, вернут народу утраченное счастье, похищенную свободу. И больше никто никогда не отнимет у народа это счастье и волю»

[rummi]

Серия передач "Старая пластинка" снималась в 2000 году, в квартире Миши Гулько в Нью-Йорке.

Цикл включал несколько программ, из которых сохранились лишь пять: о Петре Лещенко, любезно предоставленных Александром Беликовым, непосредственным автором данного материала.

Огромное ему спасибо!

[rummi]

Бывало, нищий не боится
Прийти за милостыней к ней,
Она ж у вас просить стыдится...
Подайте ж милостыню ей!
О, дайте милостыню ей!

Автор оригинального текста Пьер-Жан де Беранже (1780-1857)

Автор русскоязычного варианта Дмитрий Тимофеевич Ленский (1805-1860)

Композитор Александр Александрович Алябьев (1787-1851)

Исполнитель Вадим Алексеевич Козин (1903—1994)

[Чубук]

И современники

[rummi]

Моим современником был и останется Вадим Алексеевич.